Читаем Попов полностью

Он хотел что-то добавить, но в это время мы остановились, и я нажал на кнопку звонка и одновременно всунул ключ в замочную скважину. Мы вошли. Я включил свет, предложил раздеваться, проходить, словом, все как полагается в таких случаях. Знакомлю. Валентина, Наташка... Проходим в комнату. Стол уже накрыт — садись и начинай пировать. Валентина постаралась на славу. Какое-то время спустя входит и Макаенок. Позже явились Спринчан и Белошеев, потом — Геннадий Буравкин, — и наконец Г. К. Последнего я не приглашал и не думал приглашать, он явился сам, по своей охоте, явился как ни в чем не бывало, лишь бы выпить с Евтушенко.

Но это было позже. А пока мы постояли, посидели, посмотрели кое-какие книги (я показал роман Бориса Савинкова «То, чего не было») и лишь после этого стали усаживаться, Евтушенко — во главе стола, по левую руку от него Быков, с другой стороны — я, Макаенок, Валентина, напротив Евтушенко — Наташка… Первый тост — за гостей, — то есть за Евтушенко и Быкова. Василь Быков поправил: «Не за гостей — за гостя!» — и мы выпили за Евтушенко. Потом — за хозяев, потом... не помню, за кого.

Знакомя с Наташкой, я заметил:

— Это и есть та самая испанистка, о которой я говорил в Коктебеле. И теперь, за столом, они довольно бойко болтали по-испански. Время от времени Евтушенко переводил разговор, попадались колкие реплики в его адрес,—

и сам же смеялся.

Обед всем понравился. Самое большое впечатление произвели пресные блины с маслом. На них навалились дружно — и Евтушенко, и Быков, и особенно Макаенок, — Валентина едва успевала подавать…

* * *

В Хатынь поехали вчетвером: Евтушенко, Макаенок, Буравкин и я.

Логойское шоссе. Леса по сторонам. Листья кое-где побагрянели и пожелтели и виднеются далеко, оживляя пейзаж. Местность холмистая. Где-то за Острошицким Городком Буравкин заметил:

— Наша белорусская Швейцария!

Евтушенко вдруг примолк, пригляделся:

— Красиво! — И опять заговорил о чем-то, бойко и оживленно. Он вообще болтал в дороге больше, чем кто-либо другой.

В Логойске остановились, вышли из машины. Еще в Минске Буравкин сказал, что здесь есть родник, из которого бьет вкусная вода. Вот к этому-то роднику мы и направились вчетвером. Подошли, зачерпнули ладошками, напились. Евтушенко принимался пить раза два или три и все похваливал водичку: мол, хороша, хороша!..

Леса то подступают вплотную к шоссе, то отходят, как бы открывая покрытые стерней, а кое-где и распаханные косогоры.

— Партизанские леса, — говорю я.

— Да, партизанские, — как эхо отзывается Буравкин.

Тишина, безлюдье... Это чувство — чувство тишины и безлюдья — не покидает нас до самой Хатыни. Когда стали подъезжать, все как-то примолкли, даже Евтушенко перестал болтать и насупился. Так — молча — вышли из машины и молча побрели к мемориальному комплексу. Только возле монумента разговорились мало-помалу. Я сказал, что фигура (как она сделана) мне не нравится. Буравкин и Макаенок поддержали меня: слишком громоздка... Евтушенко не согласился. По его словам, фигура хотя и давит немного на весь комплекс, все же интересна с чисто художественной точки зрения и не может не производить впечатления.

Народу было немного — ходило человек пять-шесть одиночек, — и в этой тишине как-то особенно веско, четко и волнующе звучали колокола. Мы прошли в самый конец, разглядывая надписи и прислушиваясь к дальнему и ближнему бою колоколов, постояли на возвышении и повернули назад. Евтушенко расспрашивал о Хатыни, о других местах, где зверствовали немцы, Буравкин (он лучше нас с Макаенком знает это дело) отвечал, называя по памяти цифры. Иногда мы останавливались, читали имена бывших жильцов той или иной хаты…

— Сильное впечатление производит все это! — качал головой Евтушенко.

Перед тем как покинуть Хатынь, мы постояли у экскурсии. Экскурсантов было немного, человек тридцать. Женщина-экскурсовод очень громко и как-то

заученно, а значит, и равнодушно произносила слова, которые мне лично показались совсем, coвсем ненужными.

— Да, этого не забудешь! — опять вздохнул Евтушенко, последний раз окидывая взглядом весь Хатынский мемориальный комплекс, в том числе и громоздкую бронзовую фигуру мужчины с ребенком на руках.

* * *

После Хатыни — Курган Славы на Московском шоссе, — он тоже произвел большое впечатление. Вид с вершины изумительный. Поля, перелески, леса на горизонте. Кажется, в Белоруссии, где так тесно от лесов, рек, озер и деревень, трудно найти место, откуда открывался бы такой далекий простор.

По плану после Кургана Славы мы должны были вернуться в Минск. Но Макаенок нарушил этот план. Когда стали подъезжать к городу, он дал команду повернуть по кольцевому шоссе вправо, и минут через двадцать мы очутились у него на даче. Здесь нас ждали Василь Быков (как он здесь очутился, не представляю) и Бронислав Спринчан. А полчаса спустя явился и Иван Шамякин. Наскоро собрали на стол, и начался пир горой.

Перейти на страницу:

Похожие книги

12 великих трагедий
12 великих трагедий

Книга «12 великих трагедий» – уникальное издание, позволяющее ознакомиться с самыми знаковыми произведениями в истории мировой драматургии, вышедшими из-под пера выдающихся мастеров жанра.Многие пьесы, включенные в книгу, посвящены реальным историческим персонажам и событиям, однако они творчески переосмыслены и обогащены благодаря оригинальным авторским интерпретациям.Книга включает произведения, созданные со времен греческой античности до начала прошлого века, поэтому внимательные читатели не только насладятся сюжетом пьес, но и увидят основные этапы эволюции драматического и сценаристского искусства.

Александр Николаевич Островский , Иоганн Вольфганг фон Гёте , Оскар Уайльд , Педро Кальдерон , Фридрих Иоганн Кристоф Шиллер

Драматургия / Проза / Зарубежная классическая проза / Европейская старинная литература / Прочая старинная литература / Древние книги
Волчья тропа
Волчья тропа

Мир после ядерной катастрофы. Человечество выжило, но высокие технологии остались в прошлом – цивилизация откатилась назад, во времена Дикого Запада.Своенравная, строптивая Элка была совсем маленькой, когда страшная буря унесла ее в лес. Суровый охотник, приютивший у себя девочку, научил ее всему, что умел сам, – ставить капканы, мастерить ловушки для белок, стрелять из ружья и разделывать дичь.А потом она выросла и узнала страшную тайну, разбившую вдребезги привычную жизнь. И теперь ей остается только одно – бежать далеко на север, на золотые прииски, куда когда-то в поисках счастья ушли ее родители.Это будет долгий, смертельно опасный и трудный путь. Путь во мраке. Путь по Волчьей тропе… Путь, где единственным защитником и другом будет таинственный волк с черной отметиной…

Алексей Семенов , Бет Льюис , Даха Тараторина , Евгения Ляшко , Сергей Васильевич Самаров

Фантастика / Приключения / Боевик / Славянское фэнтези / Прочая старинная литература