Попались и Пропали

— Что-то я тебя не помню, — обтирая лицо шарфом, объявила ярания.

— Я в цитадели всего третий день.

— Понятно, — довольно приветливо улыбнулась ярания-тигрица с отменно отшлифованными техниками атакующего и защитника. — Всего третий день и уже достали. Это мы можем. Чести-Яр назвал тебя таарией. Это правда?

— Правда.

— Однако, — задумчиво пробормотала ярания.

— Да уж, — деланно посетовала Руана. — Угораздило.

Тигрица коротко рассмеялась, после чего одобрительно заметила:

— А у девочки голова не пустая.

Тот, кого она обозвала Чести-Яром, наконец, стащил шарф. И Руана узнала того красавца-щёголя, что был с Радо-Яром и Багеной в первое их знакомство. Он изобразил на лице полную превосходства ухмылку и съязвил:

— Настолько, что заинтересовала самого Урха.

— Будто бы? — удивился мальчишка росомаха.

— Не помню никакого Урха, — нахмурилась Руана.

— Радо-Яра Яр-Турана, — пояснил красавец, оказавшийся тигром с техниками защитника и лазутчика.

— А-а, этого, — мрачно процедила она, потеряв к разговору всякий интерес.

Хотя с этой яранией хотелось познакомиться поближе. Уж больно ей понравилась женщина, плевать хотевшая на своё уродство.

— И верно злюка, — недовольно оценил её гримасу мальчишка.

— Наверняка уже успела насолить Яр-Турану? — вдруг вполне дружелюбно улыбнулся Чести-Яр.

И злость Руаны, как рукой сняло. Она улыбнулась в ответ и демонстративно пожала плечами, молвив голоском невинной девы:

— Не убила же.

На этот раз северяне посмеялись от души: долго и громко. Перебрасываясь едкими комментариями в адрес назла. Симпатичные люди, лёгкая беседа.

Как вдруг малец брякнул:

— А Урх обид не прощает. Даже бабам.

Бац! Оплеуха ярании чуть не сбросила его с быка. Красавец тигр не просто помрачнел — его лицо стало хищным.

— Вы что, собираетесь меня запугать? — вежливо осведомилась Руана, постаравшись изобразить зловещую ухмылку.

И у неё получилось. Ярания покачала головой:

— Ты неплохая девочка. С мозгами и, похоже, с живой душой. У нас нет причин тебя запугивать. Но от Радо-Яра держись подальше.

— Я-то, как раз, его не ищу, — возразила Руана, больше не пытаясь ничего изображать. — Лучше бы он держался от меня подальше.

Ярания стронула с места быка. И проезжая мимо неё, негромко бросила:

— Это вряд ли. Раз уж он тебя отметил.

Красавец тигр сдержанно кивнул и последовал за спутницей. Молодой росомаха глянул на Руану как-то виновато. Однако ничего не сказал

Вот и поговорили. Лучше бы дома сидела.

Глава 11 Новорожденная

Руана была чужда многочисленным суевериям, что в народе буквально командовали всеми: и людьми, и делами. Встретить на восходе или на закате трёх яранов — это не к добру трижды тридцать раз. Уж такая гнусная примета — хоть ложись да помирай.

А если разобраться, всё объясняется просто. Некогда было время, когда подобная встреча вела лишь к паре возможных исходов: ограбят и убьют. Как, собственно, на любой войне с любым народом. Война давным-давно закончилась, и яраны больше не лютуют, а примета осталась. И зловредно добавляла опасного недружелюбия в общую картину мирного противостояния северян с прочими гражданами империи.

Однажды это полыхнёт — всерьёз заботило Руану, как девушку образованную, изучившую историю великого северного нашествия. Не нужно иметь лоб шириной в ладонь, чтобы это понимать. Однако ей казалось, что никого, кроме неё, назревшая проблема вообще не волнует. Разве что заставляет строго придерживаться устоявшихся норм и законов.

Погружённая в нелёгкие политические проблемы — решать которые её никто не приглашал — она рассеянно водила глазами окрест. Утро выдалось погожее, настроение пока никто не испортил. В поднебесье надрывалась какая-то пичуга — её щебет был подлинным гимном полученному шансу вылупиться и жить.

Мордатый раззадорился и весело трюхал по дороге размеренной рысью. Вскоре он стал прибавлять шаг — Руана не сразу и услыхала, что позади их кто-то догоняет. Поскольку разбойников вблизи цитадели и столицы не водилось, она даже оборачиваться не стала. Кому надо, объедет. А сама с дороги больше ни за что не сойдёт — хватит с неё на сегодня благонравия и манер.

Что произошло дальше, она так и не поняла. Даже придя в себя после падения на землю. Верней, именно придя в себя, она меньше всего заинтересовалась причиной катастрофы. Упала и упала — последствия её оглушили гораздо больше самого падения.

— Этого не может быть, — прошептала она, очнувшись.

И осознав, где находится. Что важней: кто она. Точнее: кто она теперь. Потому что раньше её звали Ольгой. Ольгой Тумановой. Двадцати пяти лет отроду. Ещё точней: прожившей всего двадцать пять лет — здешние года отчего-то в зачёт не пошли. Поначалу.

Перед внутренним взором отчётливо маячило искажённое лицо пьяной мачехи. И скабрезно ухмылявшаяся рожа её очередного хахаля. Которого ревнивая любовница застала за паскудной изменой: тот пытался облапать ненавистную падчерицу. Её, Ольгу.