Попались и Пропали

Сердится — поняла Руана — и очень сильно. Его лицо стало совсем чужим. Зато Катиалора выглядела более чем странно. Мачеха была бледновата, однако пребывала в какой-то отстранённой задумчивости. Глаза её остановились на какой-то точке далеко за окном. Только вот сжатые кулачки холёных рук на коленях казались пудовыми.

— Искала Ати, — максимально спокойно ответила Руана, пытая взглядом Катиалору.

— Мы тоже искали, — отстранённо пробормотала та.

— Ати в цитадели нет, — ледяным голосом констатировал отец. — Мы всё обыскали. Она пропала.

— А Юбейн? — вспомнила Руана ещё одного участника завтрашних событий.

— Он уехал на прогулку, — с невыразимым презрением процедил отец.

— Знаю. Встретила его у восточных ворот. И он прятал от меня глаза, — неизвестно для чего добавила она.

— Я поторопился отдать ему свою дочь, — всё с тем же презрением констатировал отец и этот прискорбный факт.

— Значит, к лучшему, что он гуляет! — разозлилась Руана. — Пускай гуляет и дальше! Лучше раз пережить разочарование, чем испоганить Ати всю жизнь.

— Да, — внезапно весьма твёрдо поддержала её мачеха и совсем уж удивила, мягко молвив падчерице: — Спасибо, милая.

— Пойдём ко мне, — подошла к ней Руана, обняла за плечи и буквально силой подняла из кресла.

— Зачем? — покосившись на мужа, спросила Катиалора.

— Выпьем, — подавив желание орать во весь голос, объявила таария. — За здоровье нашей малышки. Потому что ничего дурного с ней случиться не может. Ни-ког-да.

Она посмотрела на отца. Тот пялился в пустоту горящим взглядом человека, способного разрушить весь мир. И останавливать дочь не стал.

Бутылочку красного ей презентовал Викрат. Завалившись в спальню, Руана первым делом полезла в один из сундуков, где прятала заначку.

— На столе, — недовольно проскрипела кормилица.

Она сидела в своём кресле и тоже пялилась в окно — мёдом им там намазано, что ли? Однако своих аристократок Урпаха явно ждала. На столе помимо бутылки стояли три серебряных бокала и корзина с фруктами.

— Мамушка, не волнуйся, — начала Руана, прикидывая, какие слова подобрать для утешения.

— А мне-то чего волноваться? — саркастически осведомилась кормилица, даже не взглянув на утешительницу. — Не я дитё угробила.

— Перестань, — устало поморщилась Катиалора, опускаясь во второе кресло. — Никто её не гробил. Сама свою судьбу выбрала.

— Погодите, — почувствовала Руана настоятельное желание отогнать наваждение. — Вы что, знаете, где Ати?

— Откуда? — почти зло каркнула вредная старуха.

— Нам известно, что она сбежала, — пояснила мачеха.

И посмотрела на падчерицу с каким-то дичайшим непереносимым внутренним напряжением.

— Отец знает? — сглотнув, сипло прошептала Руана, покосившись на дверь.

— Нет, — медленно покачала головой мачеха. — Мы решили не говорить.

— А вы-то откуда узнали?

— Она оставила мне записку.

И её глаза невольно уставились на окно. Куда Урпаха продолжала таращиться с каким-то нарочитым упорством.

— Катиалора, я к этому непричастна, — стало совсем уж неуютно Руане рядом с этими женщинами.

Она и впрямь почувствовала себя мухой, что с дурацким упорством кружила вокруг паутину и, в конце концов, влипла в неё.

— Знаю, — ни с того ни с сего мягко улыбнулась мачеха. — Ати просила, чтобы ты её простила.

— Хочешь, я попрошу её найти, — вспомнила таария о своих связях среди северян. — Думаю, у меня получится.

— Зачем? — с почти непереносимой безнадёгой в голосе, осведомилась кормилица. — Чтобы наша деточка тебя возненавидела? Пускай у неё хоть сестра останется. Всё какая-никакая защита.

— Она влюбилась, — прошептала Катиалора и заплакала.

Тихо так, без рыданий и заламывания рук. Слёзы текли по щекам женщины, что так и не стала для падчерицы матерью. Но родным человеком всё же была. И сейчас Руана это почувствовала особенно остро.

Она подошла к её креслу. Обняла Катиалору за плечи. И уставилась в окно.

Глава 30 Упрямица

Не будь кормилицы, они с мачехой просидели бы до утра. И усидели бы не только одну заначенную бутылку: отправились бы на поиски добавки. Потому что разговор по душам заладился.

Катиалору прорвало. Впервые на памяти Руаны. Мачеха ударилась в воспоминания о том периоде детства Ати, в котором сестра участия не принимала. Оказалось, что первый муж Катиалоры был законченной скотиной. Свою жену терпеть не мог, изменяя направо и налево. Только в родовой крепости проживали пять его любовниц. За пределами их количество не поддавалось исчислению.

Ладно бы изменял — мерзавец обожал куражиться над женой, позволяя своим подстилкам вести себя с госпожой неподобающе хамски. И управы на него не было никакой: Катиалора-то, оказывается, сирота. Опекуны вырастили девчонку и сбагрили побыстрей замуж. Руана чуть не обрыдалась, слушая эту обычно застёгнутую на все пуговицы женщину. И периодически принималась грязно ругаться, обещая всему миру страшное отмщение. Хотя сам ублюдок давно сдох.