«Попаданец» в НКВД. Горячий июнь 1941-го

— Всё правильно. Правильно сказал Стасов и прав ты, Зильберман. Не умеешь говорить с людьми – не берись! Понятно, товарищ старший лейтенант ГБ? А если понятно, то вы, Зильберман, остаётесь здесь общаться с людьми, а Стасов пойдёт со мной.

Вернувшись в дом, в котором всё началось я стал ждать разноса, но последовало совсем другое.

— Андрей, пусть Зильберман общается с людьми сам. Ты так и не научился говорить по-нашему, а люди это замечают. Сказал ты всё правильно, по делу, поэтому разноса не будет. Попей чайку, передохни, времени мало осталось и давай помолчим.

Минут через двадцать вернулся Зильберман с которым пришёл и Чуприн. Пока Яша рассказывал о результатах бесед с колхозниками, я, наконец-то, познакомился с капитаном. Оказалось, что зовут его Александр Николаевич, сам он с Дальнего Востока, из Хабаровска (почти земляк!) и оказался компанейским мужиком. Было ему тридцать лет, среднего роста брюнет, с ранней сединой и "эльфийскими" глазами, фантастически зелёного цвета. Прихлёбывая чай, он помимо своих "анкетных данных" успел рассказать, что нашли "подарки". В румынском грузовике, обнаружили несколько ящиков оружия, причём советского. Где они только его взяли?

— …Понимаешь, Андрей, когда бойцы меня позвали, я чуть не сдурел. Да в моём батальоне было меньше ППШ, чем мы нашли в этой тарахтелке. Целых тридцать штук! Да патронов пара ящиков! Каково? Всех, у кого винтовки и немецкие МП перевооружил! Теперь хорошо можно немцам при встрече вломить. Да и то, что взяли с румын лишним не будет, мы теперь можем людей вооружить, а это… — от полноты чувств он аж головой закрутил. — Это просто отлично. А с учётом того, что твой товарищ пятнадцать человек привёл, то совсем здорово! Нас теперь почти два взвода! А с бронетранспортёром мы силой стали! Правда горючки меньше, чем хочется… — грустно закончил он.

— Вот что, товарищи командиры. В свете последних событий, слушайте приказ. Выдвигаемся в направлении Прохоровка – Старогнатовка – Гранитное. Вооружить призванных бойцов и, — Мехлис посмотрел на часы, — через пятнадцать минут построить весь отряд на площади для принятия присяги пополнением. Пусть это не совсем правильно, но так нужно.

Через двадцать минут, я стоял в строю вместе со всеми и мысленно, вслед за новичками, повторял слова присяги:

— Я, гражданин Союза Советских Социалистических Республик, вступая в ряды Рабоче-Крестьянской Красной армии, принимаю присягу и торжественно клянусь быть честным, храбрым, дисциплинированным, бдительным бойцом, — торжественно повторяли за Мехлисом пятнадцать молодых парней, решивших пойти с нами. — Я всегда готов по приказу Рабоче-Крестьянского правительства выступить на защиту моей Родины – Союза Советских Социалистических Республик и, как воин Рабоче-Крестьянской Красной армии, я клянусь защищать ее мужественно, умело, с достоинством и честью, не щадя своей крови и самой жизни для достижения полной победы над врагами.

Если же по злому умыслу я нарушу эту мою торжественную присягу, то пусть меня постигнет суровая кара советского закона, всеобщая ненависть и презрение трудящихся.

Второй раз я слушал текст присяги и думал о разнице в текстах военной присяги сейчас и потом, в двадцать первом веке. В той присяге главное – защита "конституционного строя" а уж потом народа и Отечества. Даже саму суть присяги изуродовали будущие властители страны. Главное – их власть, а остальное потом, если время останется. А военные клянутся, в первую очередь власть. Да, присягу нарушали только выполнять приказы и защищать многие и во все времена. Только в двухтысячных и нарушать не нужно, соблюдай дословно и всё. Для народа хорошего ты мало сделаешь, скорее всего. Для "отцов-командиров" всегда будет отмазка, ведь защита долбаного "конституционного строя" первая по важности, всё остальное потом. Хотя, может теперь и не будет той власти, для которой главное "бабло", а не страна и люди? Дай-то Бог, чтобы я был прав!

Глава 28

Выехать во время, указанное Мехлисом, не получилось, разгулялся буран. Видимость стала нулевая, поэтому решили не рисковать и выехать только утром. Было заметно, что люди только радовались такой задержке – устали все очень сильно и морально, и физически. Бой, последовавшее за ним бегство по снежной целине, уничтожение румын – всё это даром не прошло. Да и сам Лев Захарович не особенно расстроился из-за непогоды, видимо тоже устал.