Поп и пришельцы

– Так ведь это моя любовь? – уточнил Борис. – При чем тут еще кто-то?

– Твое высшее образование – оно тоже только твое?

– Конечно, – немного оскорбился Боречка.

– А как же ученые, которые собирали и изучали информацию? Популяризаторы, которые написали учебники? Твои преподаватели? Они тут не при чем?

Борис помолчал, потом сказал:

– Я приблизительно понял.

– Давай мы с тобой, Борис, поступим как китайцы. Сначала ты выучишь все, что положено, а потом – может быть, спустя годы, придет осознание.

– Ладно, – согласился Боречка.

– Теперь вот что. Посмотри-ка на эту книгу.

Отец Герман придвинул к младшему зоотехнику труды доктора Кармайкла. Борис взял, с недоумением перелистал.

– Инопланетяне какие-то… Но ведь это полный бред, отец Герман? – И поднял глаза, опасаясь, что опять сказал не то.

– Именно что бред, – кивнул отец Герман. – Осталось только понять, чей именно… Ты ни у кого такой не видел?

– Нет…

– Подумай. Может быть, мимоходом… Может, несколько лет назад.

– Тут и думать нечего, – решительно объявил Боречка. – Скотоводы вообще редко читают. Про кроликов бы успеть… материал ведь огромный. И все время новые сведения…

– Если все-таки вспомнишь, – настойчиво повторил отец Герман, – то сразу скажи.

Борис осторожно пожал плечами.

– Ну все. Иди, – распорядился отец Герман.

Боречка поднялся, поставил табурет к стене.

– Алине передай, что все будет в порядке, – добавил отец Герман. – Не беспокойся – обвенчаю. И пусть слушается Драговозова, в лес не ходит. Все понял?

– Более-менее, – сказал Боречка и ушел.

Поярковскую библиотекаршу звали Вера Сергеевна Стафеева. Это была старая дева, мужеподобная, с хриплым прокуренным голосом. Годы существенно округлили бока Веры Сергеевны, наделили ее астмой, но не отучили ни от суровой неряшливости в быту, ни от ненависти к читателям. Она носила засаленные брючные костюмы немарких расцветок – например, темно-зеленый с блеклыми фиолетовыми «огурцами» или серый с крупным горохом цвета мокрого асфальта, – и тяжелые мужские ботинки. Достоверно о Вере Сергеевне было, к примеру, известно, что она во многом усовершенствовала и упростила свою повседневную жизнь. Так, тарелок в доме Веры Сергеевны было ровно семь. Она использовала каждый день по тарелке, а в воскресенье вечером перемывала их все в тазу. В «стекляшке» Вера Сергеевна совершала покупки – опять же раз в неделю, по понедельникам: брала строго просчитанное количество консервов, растворимых супоимитаторов и специальный хлеб с отрубями, о котором лет тридцать назад прочитала в популярном журнале, что он хорош для пищеварения.

Читателей она невзлюбила первой, еще девической ненавистью и с годами лишь усовершенствовалась в этом чувстве. Читатель склонен терять, красть и портить книги. Книги погибают, изжеванные козами, сгрызенные собаками, порванные котятами, потраченные мышами. На них капают вареньем. Подвыпившие отцы семейств берут из них листки для своей надобности. И даже электронные датчики, вживляемые под картон переплетов, не помогают делу.

И не то чтобы Вера Сергеевна так уж почитала печатное слово. Просто убытки раз в пять лет подсчитывались инвентаризационной комиссией, и у Веры Сергеевны случались хоть и грошовые, но все же болезненные неприятности.

Любимых врагов у Веры Сергеевны было двое: Драговозов – этого она ненавидела платонически, поскольку Николай Панкратович обитал далеко и библиотекой не пользовался; и Гувыртовский – с ним у нее, напротив, установился давний физический контакт.

Драговозов находился у библиотекарши в немилости исключительно потому, что в свое время наотрез отказался ее спонсировать. Она пробилась к нему на прием и выложила ему на стол план реконструкции библиотечного дела в Пояркове, изложенный в двадцати одном пункте на листке из школьной тетради. План предусматривал, в частности, ежегодную комплектацию новинками художественной и специальной литературы, подписку на популярные периодические издания, проведение (не реже раза в квартал) публичных лекций на актуальные темы: сохранение здоровья, проблемы экологии, исследование космоса – и так далее.

Драговозову самым активным образом предлагалось выступить спонсором проекта и регулярно вкладывать изрядные суммы в развитие культуры поселка.

Минут пять Драговозов созерцал план развития. При этом кроликовый магнат выглядел довольно сонным. Затем нажимом кнопки на панели стола он материализовал в кабинете круглолицего малого с кобурой на заду. В кобуре имелся законно оформленный, где надо зарегистрированный и славно смазанный пистолет.

Малый с веселой преданностью поглядел на Драговозова. Тот ожил, закряхтел и выдавил:

– Это… чтоб никогда больше… эту шкрыдлу…

Вера Сергеевна поначалу не осознала, что речь идет о ней лично и совершила крупную ошибку. Потоптавшись мужскими ботинками по красивому драговозовскому ковру, она взялась за край стола, интимно приблизилась к Драговозову и проговорила:

– Так вы поразмыслите над нашим разговором, Николай Панкратович. Дело хорошее и вам вполне по плечу.

– Вон!!! – заорал Драговозов без предупреждения.