Poor men's judge

Такое дело, парень, в правильное время мозг примет любые установки без критики. Не сомневайся, примет. Мозг, он ленив. Лишних энергозатрат серые клеточки боятся, поскольку знают, что так ненароком можно просто просто съесть хозяина. Потому главное — чтобы в нужный момент, просто и авторитетно. Крабле-крибле-бумс, и человек верит в то, что нынешнее поколение будет жить при коммунизме. Или в то, что во всем виноваты жиды и комиссары. Или в то, что москали украли сало, или в то, что есть такие на свете идеалы, все из себя демократические… Коротко, авторитетно, не рассусоливая — так нам педагоги в мозг и гадят, пока черепная коробка еще легко снимается.

В итоге, ради какого-то сраного изма, которого-то и нет на самом деле, какой-то несчастный с гордостью идет в рост на пулеметы. Или едет строить БАМ, который потом зарастет травой. Или поднимает своей дурной вспашкой пылевые бури в степи… Да много чего можно сделать-то сдури ума, главное думать в предписанных свыше рамках, и тогда все будет легко и правильно.

— А как же мы?

— Просто повезло, — очень серьезно сказал Павел Иванович. — Когда людей ставят перед последней чертой, они оказываются в состоянии импринта.

— Говорили нам что-то такое..

— Так слушать внимательнее надо было! В общем, в такие моменты можно фактически заново воссоздать человека. Ты, Володя, себя год назад помнишь?

— Помню. Я действительно другим был. Боялся всего. Помню, мастер в цехе рявкнет, так колени слабели. Было, Павел Иванович, чего уж там.

— Вот и выходит, что те, кто Командира за отца почитают, не так уж и неправы…

…Лекционная аудитория, амфитеатром спускающаяся к кафедре. Негромкий, спокойный голос лектора, анализирующий статью одного из главных глашатаев и трибунов Революции.

Сегодня мы закончим вопрос о приемах перегрузки сознания и кратко обозначим тему о преемственности политических авантюристов и предателей и оптимальных методах борьбы с таким горем.

— Одна из наших самых страшных ошибок состоит в том, что в обществе была допущена цензура на мысли разрушительного содержания и книги явно искажающие реально существующие взаимосвязи причин и следствий.

В результате, как минимум, два поколения советской интеллигенции были просто не способны что-либо противопоставить интеллектуальной заразе, тем самым психическим вирусам, роль и значение которых в формировании исторических процессов стали Вам известны. Сегодня попробуем разобрать одну из таких статеек.

Цитата: "Господа реакционеры думают, что психология — самый разрушительный фактор: "мысль — вот гадина!". Нет ничего ошибочнее. Психика — самая консервативная стихия. Она ленива и любит гипноз рутины. "Великая в обычае есть сила, — говорит Годунов, — привычка людям бич или узда[6]". И если б не было мятежных фактов, косность мысли была бы лучшей гарантией порядка".

Игнорирование значения психологических факторов — фирменный знак революционера-экстремиста. Рассыпая перед читателем алмазные россыпи ярких ассоциаций, Стальной Лев Революции воздействовал именно на подсознание, тщательно избегая сколь-нибудь связных логических аргументов.

Далее, как водится, следует банальность, отрицать истинность которой никто не возьмется. Следующий шаг — отсылка к авторитету классика, прием, готовящий безусловное согласие с весьма спорным тезисом следующего абзаца.

Зачитаем: "Но мятежные факты имеют свою внутреннюю логику. Наша ленивая мысль упорствует в их непризнании до последнего часа. Свою самоуверенную ограниченность она принимает за высшую трезвость. Жалкая! Она всегда в конце концов расшибает свой лоб о факты. "Реализм, ограничивающийся кончиком своего носа, — писал когда-то Достоевский, — опаснее самой безумной фантастичности, потому что слеп…".

Господа реакционеры ошибаются. Если б наша коллективная судьба зависела только от мужества нашей мысли, мы и до сих пор питались бы травой в обществе царя Навуходоносора. Не мысль поставила нас на задние лапы, не она согнала нас в общинные, городские и государственные стада, не она ввела префектов в их священные канцелярии, и — да позволено будет прибавить — не она их выведет оттуда.

Большие события — те, которые каменными столбами отмечают повороты исторической дороги, — создаются в результате пересечения больших причин. А эти последние, независимо от нашей воли, слагаются в ходе нашего общественного бытия. И в этом их непреодолимая сила".

Итак, мы что мы видим? Комбинацию нескольких общеизвестных истин, отсылку к авторитету и очень туманное заявление о больших причинах. При этом автор считает возможным сделать вывод о том, что сила больших причин неодолима, а читатель, таким образом, лишь щепка в бурном потоке реки Истории.

После такой подготовки убедить неискушенного в изощренном софизме человека масс можно в чем угодно. Вместо логических аргументов у него в голове намертво засели каменные столбы, зеленая травка и царь Навуходоноссор.