Poor men's judge

— Да какое там, — вздохнул Павел Иванович, — фельдфебеля! Вот тебе и чудо-богатыри. На поверку получается: то же дрессированное мясо. Только дрессированное по-другому, не только на безусловное повиновение, но и на проявление управляемой агрессии. Частичная инициация называется. Слышали?

— Да.

— Но маловато поняли, правда?

— Так ведь в голове не укладывается: с одной стороны, предки создали Империю, протянувшуюся до Тихого океана, с другой стороны, они же ничего не имели против того, что в барских имениях баб и девок загоняли на деревья и заставляли кричать «ку-ку». Громко так, с выражением! И тихонько молиться про себя, чтобы утиная дробь не изувечила лицо. Чтобы никто не вздумал перепутать и пальнуть картечью или пулей. И так далее…

Правильно воспитанные чудо-богатыри — не вмешивались, мечтая, чтобы их жен, сестер или дочерей всего лишь изнасиловали. Гуманно, не нанося увечий, не до смерти. Такая вот, понимаешь, избирательная храбрость выходит: только в сторону указанного начальством противника.

— А революция 17 года? — попробовал возразить Семен.

— Кто ее делал, помнишь?! — дружно возразили все остальные. — Потомственные дворяне, жиды и бандиты, авантюристы и мечтатели, купцы и промышленники, причем не из самых захудалых. Родная сестренка мамы Железного Феликса — одна из фрейлин последней императрицы, — кто-то о том забыл?! Если кто забыл, то пусть вспомнит: народ революции не делает. Массы в них участвуют в качестве расходного материала.

— Смотри, Володя, — продолжил мысль Павел Иванович, — ты хотел знать как выглядит история с точки зрения обывателя? Так я тебе сейчас буквально в двух словах расскажу. Прадед говорил, что до того как жили по-разному, но в среднем — лучше. И примеры приводил, что и почем стоило, кто и сколько зарабатывал. Но мысль одна — после стало хуже. Потом на какое-то время приотпустили народ, и вновь пошла круговерть. Чуток пожили разве что в семидесятых-восьмидесятых, если о большинстве-то говорить. Тогда власть вдруг расслабилась, стала благодушной, дышать дала. Но дышали мы недолго. Ровно до того момента, как выяснилось: не нужны мы властям более в таком количестве. И численность нашу активно сокращают, чтобы мы ресурсы ценные не потребляли.

Вот и вся история сих мест с точки зрения обывателя. Все иное — фламандское кружево вокруг пня. И заметь: снова никто не пищит особо. Кроме нас, конечно. Хохлы-прибалты-молдаване уж на треть вымерли, а все еще пыжатся, хлопают слепыми глазенками, не доходит до них, что в могиле уже одной ногой стоят. Это называется как? Скажи, Володя, по глазам ведь вижу, что вспомнил, о чем тебе на политинформациях говорили.

— Социальные рефлексы это называется, — недовольно буркнул Володя. — Инструктор говорил, страшная сила.

— Так ведь, действительно страшная, — вздохнул Павел Иванович. Отбирай народ по содержимому лобных долей, вкладывай необходимое, бракуй тех, кто слишком, и все в порядке будет. Хочешь — стабильность Империи поддерживай, хочешь — коммунизм или тысячелетний Рейх строй — все у тебя получится.

Таким образом, если принять идею биопрограммирования, высказанную задолго до Лилли, то никаких странностей не остается. Вывод о том, что вся разница в поведении англичанина, русского или испанца легко списывается на различие вложенных в них по ходу воспитания социальных рефлексов, делается легко. И разнообразие тоже объясняется легко: воспитание масс — процесс, по определению, вероятностный, потому по обе сторону гауссовского колокола можно найти массу интересного. Получаем красивую, и главное, логически непротиворечивую модель.

Удобно ведь, правда? Можно одним заранее вложить в мозги идеалы коммунизма, другим — национал социалистическую идею, третьим — либеральную какую-нибудь хрень. И пожалуйста: полмира с упоением занимается взаимной выбраковкой.

Сила скрывающихся в лобных долях социальных рефлексов велика. Носителя проще элиминировать, чем перевоспитать. И бьют тупоконечники остроконечников смертным боем из века в век.

Такое дело, парень, в правильное время мозг примет любые установки без критики. Не сомневайся, примет. Мозг, он ленив. Лишних энергозатрат серые клеточки боятся, поскольку знают, что так ненароком можно просто просто съесть хозяина. Потому главное — чтобы в нужный момент, просто и авторитетно. Крабле-крибле-бумс, и человек верит в то, что нынешнее поколение будет жить при коммунизме. Или в то, что во всем виноваты жиды и комиссары. Или в то, что москали украли сало, или в то, что есть такие на свете идеалы, все из себя демократические… Коротко, авторитетно, не рассусоливая — так нам педагоги в мозг и гадят, пока черепная коробка еще легко снимается.

В итоге, ради какого-то сраного изма, которого-то и нет на самом деле, какой-то несчастный с гордостью идет в рост на пулеметы. Или едет строить БАМ, который потом зарастет травой. Или поднимает своей дурной вспашкой пылевые бури в степи… Да много чего можно сделать-то сдури ума, главное думать в предписанных свыше рамках, и тогда все будет легко и правильно.

— А как же мы?