Помутнение

Конюхова, все нормальные люди пишут «влом», это наречие

Вприсядку

Вприкуску

Влом

Эти люди еще пишут «мне на это пофиг», а не «мне это пофиг», как принято в цивилизованном обществе

Ты отвлекаешься, собирайся давай

У тебя вещей, небось, полсумки наберется

Не хочу

Ну, выселят тебя завтра так и так, хочешь ты этого или нет. Так что лучше собирайся сегодня

Вообще-то меня никто не выселяет, но об этом как-нибудь потом

Хочешь сказать, что твоя хозяйка настолько тебя любит, что очень обрадуется жить в однушке с детьми и с тобой еще

Конечно, все получится

Дерзай

Честно, я бы их лучше в ту квартиру пустила, а в этой осталась

Не идиотничай

Та квартира твоя, так или иначе тебе придется с ней что-то делать

Захочешь – продашь

Хотя уже давно продала бы, если бы реально хотела, столько лет тебе об этом говорю

Давай не будем сейчас о проблемах с мотивацией, я все помню, честно

☺

А когда

А когда будем

Ты посмотрела статью, что я тебе прислала вчера? Там как раз про лень и прокрастинацию, очень хорошо, как по мне

Марин, я знаю про лень и прокрастинацию, спасибо

И если что, их нет

Но спасибо все равно

Понедельник

Последние два года я живу (точнее сказать, жила, но это еще непривычно) в маленькой съемной квартире на окраине. Мне не нужно ходить на работу, поэтому, в общем-то, мне все равно, где жить. Но теперь настал карантин, у моей квартирной хозяйки не стало денег, чтобы снимать дорогую квартиру в центре, и вполне резонно она перебирается назад, в свою однушку. То есть мою. То есть мою бывшую однушку. И вполне резонно мне придется ехать домой, и эту поездку я оттягивала как могла.

Если честно, я бы предпочла больше никогда больше ничего не менять. Я уже могу привыкнуть к чему угодно, только бы оно оставалось на месте.

Но да, я отклоняюсь от темы – я отвлекаюсь, потому что меня парализует ощущение, что эту маленькую квартирку, которую я особенно и не любила (любить в ней можно было разве сам факт ее наличия), я больше никогда не увижу. Я пытаюсь напоминать себе, что я взрослая, а многие взрослые люди в моем возрасте уже сменили несколько съемных квартир. Это вполне предсказуемо не работает, потому что я слишком хорошо знаю: нет универсального кодекса поведения взрослых людей. Как, впрочем, и по-настоящему взрослых людей.

Я уже раз десять пересчитала свои сумки и проверила, везде ли чисто, не остались ли где-то вещдоки. Я в последний раз вынесла мусор и теперь стою спиной к входной двери, глядя на комнату, которая была почти единственным моим другом последние два года (я добавляю здесь «почти», чтобы не быть несправедливой к Марине). Мне не хочется вызывать такси, и я достаю телефон и сразу же прячу, думая, что одна минута погоды не сделает, как не сделают пять или десять минут. Я смотрю в зеркало в прихожей и думаю: «Что я за девочка такая дурацкая, по-прежнему маленькая, тощая, уши торчат, как будто застряла в десятикласснице. Лет через десять я уже не смогу это убедительно объяснить людям», – уныло шучу я про себя, но мне не очень смешно. На кого я похожа? Не на мать и отца, это уж точно. Я похожа на другого их ребенка, моего брата, которому двенадцать. Если судить по фотографиям, он уже даже выше меня.

* * *

Общественным транспортом пользоваться не рекомендуют, и тем не менее я решаю ехать на маршрутке. Мне нужно думать о деньгах, и, хотя у меня есть нужная сумма для такси, это все-таки поездка через весь город, и сейчас совсем не час пик, и я вполне могу упаковаться вместе с вещами на заднее сиденье полупустого автобуса. Этот маршрут мне нравится потому, что я больше нигде в городе не вижу горизонт, а здесь минут сорок приходится ехать по частному сектору с низенькими домами. Между этими домами хочется найти взглядом просвет, узкую улицу, чтобы было видно, куда придешь, если выйдешь на ближайшей остановке и решишь спуститься. Но нет, чаще всего там перекрыто – то грузовиками, то цепочкой гаражей, то обыкновенным шлагбаумом с табличкой «Проезд запрещен».