Помощник. Якоб фон Гунтен. Миниатюры

— Изумительно, — объявил Йозеф и рискнул добавить: — Костюм выгодно подчеркивает вашу фигуру. Вы теперь, собственно говоря, уже вовсе не госпожа Тоблер, а русалка, вышедшая из озера. На взгляд бэренсвильца, ваш туалет просто чересчур шикарен, но в конечном итоге этим людям тоже не вредно поглядеть, на что способны столичные портнихи. Материя и фасон у этого костюма таковы, что волей-неволей думаешь, будто сама материя дала идею покроя, и наоборот, покрой будто выбрал себе эту прекрасную материю.

Слова Йозефа привели г-жу Тоблер в полнейший восторг. Ведь в вопросах вкуса она чувствовала себя не слишком уверенно. С улыбкой она сказала, что не посмеет пройтись по Бэренсвилю в этом наряде, а потому будет надевать его, когда случится поехать в город.

Неоплаченные векселя и счета. Банк все больше настораживался. В тоне, каким кассиры Бэренсвильского банка разговаривали с Йозефом, когда он заходил туда, звучало уже не только удивление, но и снисходительное сочувствие: дескать, плохи дела у вас на холме. Почта ежедневно приносила на виллу «Под вечерней звездой» напоминания о том, что пора наконец и заплатить по счетам. Все было не оплачено, даже сигары, которые беспрестанно курили хозяин и помощник.

Садовый грот был почти готов, оставалось доделать некоторые мелочи, но это Тоблер отложил на потом, когда положение мало-мальски выправится. Строительные подрядчики представили счет; составил он около полутора тысяч франков, а такой суммы Тоблеры уже давненько не видали. Где взять деньги? Вырыть из-под земли? Натравить ночью пса Лео на какого-нибудь праздно гуляющего рантье, сбить его с ног и ограбить? К сожалению, теперь, в XX веке, времена разбойников давно миновали.

Появился повод опять устроить хотя бы маленький праздник. Разослали приглашения семерым почтенным гражданам деревни; трое дали согласие прийти на вечеринку по случаю завершения постройки грота, остальным четверым, как принято говорить, помешали обстоятельства. Правда, большой беды в этом не было. Чем меньше гостей, тем больше выпивки достанется каждому. В погребе еще сохранилось несколько бутылок отличного нойенбургского. Его-то и предполагалось распить. Более достойный случай, пожалуй, представится теперь не скоро.

Ненастным вечером в условленное время прибыли гости — бакалейщик, владелец «Парусника» и страховой агент. И все тотчас же направились в волшебный грот, похожее на пещеру, обмазанное цементом и затянутое шпалерами помещение, длинное, вроде печной топки, довольно низкое, так что гости набили себе не одну шишку на голове. Йозеф с Паулиной заранее отнесли в грот стол и несколько стульев. Освещала все это одна-единственная лампа.

Скоро подали вино — благородный, огненный напиток наполнил бокалы, а затем смочив пробующие, смакующие, причмокивающие губы, исчез в глотках.

— Пока в доме есть этакое винцо… — Тоблер осекся на полуслове: жена метнула на него предостерегающий взгляд, призывая к осторожности и благоразумию, и он внял этому призыву. Да, он ведь едва не ляпнул глупость перед тремя продувными тихонями бэренсвильцами. Простая душа!

Беседа становилась все веселее и непринужденнее. Грубоватые шутки, которые в обществе трех дам (паркетные фабрикантши тоже присутствовали при сем) были, собственно говоря, не к месту, перелетали из уст в уста, встречаемые громким одобрительным хохотом. Один лишь Йозеф смеялся мало. Тоблер даже спросил, уж не хандрит ли он, и посоветовал выпить, тогда, мол, он обязательно развеселится. Вино-де смывает заботы, и надо без долгих церемоний осушить бокал. Где Паулина? Пусть тоже отведает нойенбургского. Г-жа Тоблер сказала, что это излишне, но инженер стоял на своем.

Пришел черед историй с большим намеком. Трое бэренсвильцев оказались мастерами по этой части — слушатели смеялись до упаду. Если б Тоблер за каждый взрыв хохота в этот вечер получил по сотне франков, он бы мигом разбогател, как настоящий князь, такого состояния с лихвой хватило бы, чтоб стократ покрыть все его долги. Но смех штука неприбыльная, он эхом отдавался в стенах маленького грота, веселил, но не обогащал.

— За удачу твоих начинаний, Тоблер! — провозгласил хозяин «Парусника», поднимая полный бокал. Растроганный и вместе с тем уязвленный, г-н Тоблер в ответ разразился такой речью: