Помню

Прошло десять дней, экзамен по математике мы завалили. Вечером ушли в город, зашли в магазин, купили пол-литра водки, закуску и в центральном парке, выпив и закусив, дошли до того, что начали купаться в фонтане. Два милиционера задержали нас и доставили в участок. Мы объяснили им, что поступаем в училище и празднуем сдачу последнего экзамена. Нас привезли к проходной. Дежурный по училищу стал расспрашивать нас о том, как мы вышли, почему напились. Объяснение было тем же. Нас отчислили, так как мы были недостойны быть советскими лётчиками. Получив проездные документы, мы отправились на вокзал, приобрели билеты и, заняв две боковые полки, улеглись. Иван уступил мне нижнюю полку. Прошла, пожалуй, пара часов до того, как меня начали будить. Я проснулся. Передо мной стояли три человека, которым было примерно двадцать два – двадцать три года. Они попросили меня встать, чтобы поиграть в картишки. Я ответил им, что места эти купленные и пусть они ищут свободные. Парень протянул руку, чтобы сбросить меня, и вдруг я увидел на его голове руку Ивана.

– Кореш, кореш, х…ню ты порешь! Не смей этого парня трогать, или я тебя разберу на части так, что ни одна больница не сможет собрать! Понял?

Парень оказался в шоке. Он чувствовал тяжесть руки Ивана на своей голове. Ребята ушли, и я слышал, как они подняли кого-то другого. Утром эти ребята пригласили нас на завтрак. Бутылка самогонки, курица и много другого было на столе. Мы выпили по маленькой, закусили и, отблагодарив, пошли на свои места. Поезд приближался к Москве. Нам предстояло вновь провести день в ожидании вечернего поезда на Киев. Но на этот раз мы провели время намного эффективнее. Осталась уйма впечатлений, с которыми мы вернулись домой.

С Иваном мы сдружились. Узнав о его отъезде в армию, в милиции закрыли дело. Он перешёл тренироваться в спортивный клуб армии, а я стал завсегдатаем его поединков. Иван на ринге – это чудо. Он выступал в полутяжёлом весе. Мы ждали призыва в армию, а пока жили тем, что было.

Приближалась зима. Ноябрьские праздники остались позади. Резко похолодало, и даже выпал снег. Уменьшилось количество гуляющих на центральных улицах Киева, а тем, кто прогуливался, пришлось одеться потеплее, по-зимнему. Деревья, так украшающие город, сбросили с себя листву и покрылись пышным снегом. Это было так красиво, что порой стоишь и, любуясь, удивляешься тому, что природа может сделать одно и то же дерево или куст такими красивыми в соответствии с временем года. Исчезает зелень, пришедшая с теплом весенних и летних дней, и природа покрывает землю-матушку белой пушистой снежной шубой. Воздух холодный, но чистый. Нет пыли и грязи. Дышится легко, и каждый выдох сопровождается выделением пара.

В один из таких морозных дней призвали меня в армию. Это было в декабре 1950 года. Призыв в армию никогда не был весельем, а скорее, наоборот, днём грустным, полным печали. За день до отправки нашего призыва мы всей компанией посетили ресторан «Динамо». Это был прощальный вечер. На следующий день нам предстояла поездка в неизвестность, ибо никто не знал, куда мы едем, и не мог догадываться, где будет конечная остановка. Провожали нас и родные, и товарищи с тоской, даже плачем. Но при этом с большой надеждой на благополучное возвращение домой. Тридцать три киевлянина были отправлены пассажирским поездом, в отличие от других призывов. Что-то было в этом, но что именно, никто не мог знать – секрет. Наш вагон прицепили к поезду, следующему на Москву. По прибытии в Москву его отцепили, и мы продолжили свой путь на восток. Почти все ребята были одного возраста: окончили среднюю школу, но были и такие, которых забрали с третьего курса института. Мы долго ехали, удаляясь от родных мест, и единственное, что давало нам возможность общаться с живым миром, – это окна. Было категорически запрещено выходить из вагона. Поезд наш минул границу между Европой и Азией и подвигался по Уральскому горному хребту. Проехали Челябинск и прикатили в город Магнитогорск. Стояли сильные морозы, а высота снежного покрова доходила до двух метров. Из Магнитогорска нас на машинах отвезли в военный городок, находящийся в восьми километрах от города.