Помнить имя свое

— Ты за ним приглядывай. Ходят слухи, что дружок-то его с шаманом каким-то связался. Да к каменному озеру все ездит. Отец Геронтий говорит, что это все от лукавого. Оно и видно: хозяйство у него разваливается, сын родной бросил. Коли потащит Георгия за собой, ничем хорошим это не кончится!

Колю этот разговор начал изрядно раздражать. На сей раз бабка сунула свой нос совсем не в свое дело (а когда она занималась своими?). Он было вдохнул, чтоб отвесить какую-нибудь эдакую фразу, но Галка его опередила:

— А я думаю, что Васька сам того… Вот колдуны его за своего и держат! Анька-то носилась как конь! А тут те на! И слегла! Не обошлось тут без стороннего вмешательства! Ты с Андреичем на эту тему переговори! — глаза бабы Гали округлились шире прежнего.

«Это ж надо такое сочинить», — подумал парень. Но все-таки, не изменяя нормам приличия, он произнес:

— Баб Галь, извиняйте, я пойду! До встречи! — и поспешил прочь.

Он устремился к кассе в надежде, что Галка не пойдет вслед за ним. Коля встал позади тучного мужчины, продукты которого уже дожидались его по ту сторону ленты.

— Дайте папироски, — недовольно сказал мужик.

— Вам какие?

— Вон те, голубые давайте.

Кассирша достала ему из специального отдела синюю пачку сигарет.

— Это синие! А мне нужны голубые!

Продавщица стала рыскать в специальном отсеке, явно не понимая, про какие «голубые» идет речь. Коля начал барабанить пальцами по краю торговой полосы, оглядываясь в сторону прилавков, и заметил недовольный взгляд бабы Гали, направляющейся к нему с уже полной корзиной.

Кассирша протянула покупателю очередную пачку сигарет.

— Ну вот они, да! — одобрительно произнес тот, перекладывая к остальной провизии голубой кирпичик сигаретной пачки.

Галка уже настигла свою жертву и накинулась на нее:

— Очень некрасиво с вашей стороны, молодой человек, вот так смываться!

— Баб Галь, спешу, ждут меня! — понимая безвыходность положения, ответил Коля.

— Слушай, что старшие тебе говорят! От горшка два вершка!

Курильщик наконец-таки собрал свои продукты и медленно поковылял к выходу. Продавщица с уставшим выражением лица медленно принялась пробивать чипсы, шоколадные батончики «Сникерс», глазированные сырки и пачку кофе (вторую Коля так и не успел взять).

Галка резко переключилась на кассиршу:

— Ириш, привет! Что у нас сегодня по акции тут имеется? Ерунда одна какая-то… Вы когда пенсионерам скидки сделаете? Никакой совести! Цены как в Москве!

Ира пропустила мимо ушей прилетевшее в ее сторону заявление. Явно ей приходилось слышать его не впервой.

— Семьсот сорок девять рублей к оплате.

— Во те на! Фигни набрал какой-то почти на тыщу! — воскликнула баба Галя, выкладывая на ленту хлеб, молоко, конфеты «Темная ночь», замороженные блинчики с мясом неизвестного происхождения, чай «Принцесса Нури», кефир и баранки.

Коля быстро распихал все купленное по карманам, расплатился картой и со словами «Всего хорошего!» кинулся к выходу, а Галка еще минут десять стояла у кассы и донимала Ирку охами и ахами, ковыряясь в своей монетнице времен Брежнева.

По ту сторону автоматической двери «Пятерочки» парень вдохнул свежий воздух наплывшего вечера. Он испытал некое облегчение от холодка, пробежавшего по его вспотевшему из-за духоты телу. Даже его разуму, казалось, стало душно от встречи со старой перечницей. Его срочно нужно было «проветрить» какими-нибудь другими мыслями или толковыми разговорами. Коля быстрым шагом направился в сторону дедовского дома — благо, он был неподалеку), — посчитав, что медлить ни в коем случае нельзя.

Умоляя (непонятно кого), чтобы на его пути не попался кто-нибудь знакомый, парень пересек реку по мосту. Ветер начинал наращивать обороты и отвешивать ему неприятные пощечины. Деревья громким шепотом убеждали его ускориться больше.

Минут через семь Коля уже перешагнул порог прихожей с протертыми половицами, снова запнувшись о неаккуратно расставленную обувь. И все тот же спиннинг повалился ему на ногу.

— Да что ж такое! Гляди, куда ступаешь! — раздалось из кухни.

Все пространство наполнял аппетитный запах приготовленной рыбы. В доме стало довольно душно из-за расползающегося по всем комнатам пара. Коля замешкался у входной двери, определяя по местам встревоженный хлам. Когда он зарулил в кухню, то увидел на маленькой газовой плите дымящуюся кастрюльку, в которой неспешно побулькивала уха. На большом круглом столе уже стояла глубокая сковородка с кумжей, тушеной то ли в сметане, то ли в сливках, сверху щедро посыпанной зеленым луком. Тут же рядом дед поставил большую миску вареной картошки. Ну и, конечно же, миску с крупно порезанными огурцами и помидорами, на этот раз под растительным маслом.

— Чет ты загулялся, Колька! У меня уже весь желудок изошелся. Даже уху на завтра сварганил, — протянул Георгий, нарезая буханку черного хлеба.

— Пока все обошел, в магазин заскочил…

— Поди, повстречал кого по пути?