Помнить имя свое

Он тотчас вскочил, не обращая внимания на колющую боль в подреберье и сжимая в ладони олений кинжал, и ухватился за болтавшиеся куски прохудившихся рыбацких сетей. Взобравшись под самый потолок, он извернулся так, что сумел одним пинком раскрыть дверцу подвала. Казалось, одна только мысль о приближающейся смерти расправляла невидимые крылья за спиной. Трясущимися руками Коля вытянул себя в иную реальность, где Галка — или как там ее на самом деле? — намешивала в ступе какую-то бурду в соседней комнате.

— Опять эти опарыши там шороху наводят! — воскликнула она, услышав грохот.

Парень, не медля ни секунды, поднялся на ноги. Только он хотел раскрыть преграждающие путь свету шторы, как услышал за спиной:

— Что ж тебе все неймется!

Старуха кинулась на выползшего пленника и вцепилась ему в руки. Маленький рост тучной бабки не позволял ей дотянуться до более уязвимых мест своей жертвы (тщательнее следовало подходить к выбору очередного прикида). Не придумав ничего лучше, как просто вгрызаться зубами в худощавое плечо, ведьма яростно пыталась сбить Колю с толку. Но как только она увидела у парня в руках рог Мяндаша, вмиг зашипела и принялась впиваться в плоть еще больнее.

Вместо страха Коля начал испытывать нестерпимое раздражение. Хотя нет… Это был самый настоящий гнев. Галка принялась карабкаться на нерадивого беглеца и потихоньку тянуться к самой шее, уставившись на пульсирующую под молодой кожей толстую артерию.

Когда старуха уже раскрыла свою вонючую пасть в надежде прикончить очередного человечишку, Коля, сжав волю в кулак, дернулся к темным занавескам и рванул полотно в сторону.

Яркий свет ударил по заплывшим глазам ведьмы, и та от неожиданности свалилась на пол. Оленья кость в руках парня вновь заполыхала ярким золотом, сливаясь воедино с ласковыми лучами дневного светила.

— Рано радуешься! — захрипела Оядзь и кинулась в подвал.

Коля дернулся следом, хватая пыхтящую старуху за плечи. Но как только ее голова и руки исчезли под половицами, соперник ощутил под ладонями скользкую шкуру. Буквально через мгновение жирная жаба летела вниз прямо к ногам Василия. Серо-зеленая кожа на спине начала дымиться от прожигающего солнца будто щепка под лупой. И когда огромная тварь коснулась перепончатыми лапами земли, Коля запрыгнул на нее и пронзил острым кинжалом, ставшим тонким золотым копьем, тянувшимся к слепящей звезде.

Ведьма издала истошный крик, а ее шкура стала медленно скукоживаться. Оядзь скрючилась от боли, теряя всю наполняющую ее влагу. Глазные яблоки вылезли наружу, а язык вытянулся в надежде зацепиться за что-нибудь съедобное.

— Отец еще долго будет горевать за горизонтом, — прохрипела жаба напоследок и свалилась замертво.

Ее тело окончательно высохло, превратившись в изношенную тряпку.

— Я чуть дух от страха не испустил! — отдышавшись, вскрикнул Василий.

Коля рухнул на колени и зарыдал в рукав разорванной куртки.

— Ну, полноте! — попытался успокоить его оленевод. — Ты настоящий мужик! Чего нюни распустил!

— Плечо болит! — застонал парень.

— Скажи еще, что к маме хочешь!

Страдалец покосился на старика с укоризной и вскочил на ноги.

— Выход… — произнес он, уставившись как баран на стену. — Смотри, выход!

И действительно, сбоку нарисовалась небольшая дверь с ручкой. Парень потянул ее на себя. В лицо ударила ночная прохлада. Лунный свет тотчас пересек прогнивший порог, чтобы встретиться со своей пылающей противоположностью и слиться с ней в неразделимое целое. Теперь одна длинная нить соединяла два абсолютно несовместимых мира. Однако Коле пришлось ссутулиться и немного раздвинуть слегка заслоняющий дверной проем полог, чтоб высунуться наружу. На секунду его голова выглянула из потрепанной палатки, а потом снова скрылась теперь уже в подвале.

— Во те на! — протянул Василий.

— Похоже, тебе наверх, прямиком в село через Галкины хоромы, — наконец обратился Коля к старику.

— А ты чего? Снова приключений на задницу искать намерен?

— Мне деда искать нужно.

— И Ёгор сюда поперся?

— Вообще-то он за тобой поперся! Так что окажи услугу — проваливай отсюда!

В темной лесной чаще раздался женский плач, да такой громкий и пронзительный, что обоим захотелось заткнуть тотчас уши. Рев проносился между глазеющих на попаданцев деревьев, цепляясь за их стволы. Приглядевшись, Коля заметил длинноволосую женщину, плывущую через буреломы по направлению к ним. Ее седина сливалась с просторным балахоном, спускающимся до самой земли. По мере того, как незнакомка приближалась к палатке, стон становился невыносимым.

Василий оцепенел, выпучив глаза и раскрыв рот. На его лице отразился непередаваемый ужас, такой же, что и на застывших навсегда масках в темных углах погреба.

Скорчив недовольную мину, Коля ухватился за старика.

— Василий, ты чего? Очнись! — тряс он своего спутника.

Но тот никак не реагировал. По его морщинистым щекам потекли слезы, а руки задрожали.

— Прости меня, прости, — залепетал Василий. — Я не успел…