Помнить имя свое

На полу валялся оберег Колиного деда. Именно тот, что показывал ему старик на дальнем берегу Сейдозера. Похоже, парень был удивлен не меньше гномьего народа — он совсем не понимал, откуда у него взялся этот кулон.

Толстяки с ужасом таращились на магические рисунки и отступали назад. Некоторые из них, самые молодые, явно не поняли массового беспокойства, однако последовали общему примеру и отступили к стене. Старожилы подземелья стояли в оцепенении и глазели то на амулет, то на Колю. Тот дернулся, дабы подобрать оберег, и в этот же момент один из гномов громко зарыдал и рухнул на колени, сложив свои маленькие ручонки в молитвенном жесте. Стоявший рядом с ним собрат поспешно одернул его за плечо и заставил выпрямиться, но бьющегося в истерике карлика, казалось, уже было невозможно привести в чувство. Король вообще сидел на своем троне тише воды, наверняка мысленно жалея о том, что его опять сюда притащили и заставили нацепить яркие побрякушки.

Пухляки вели себя так, будто перед ними валялся не просто кулон, а бомба, которая вот-вот рванет. А Коля являлся как раз таки тем, кто нажмет на кнопку детонатора, если хоть одна пискля шелохнется.

Напряженное молчание прервал Щипач. Он со стонами вбежал в зал, отмахиваясь от ворчащего Главбуха и потирая горящую от ударов плетью задницу. Увидев ошалелые физиономии сородичей, оба замолчали и недоуменно подняли густые брови. Но через мгновение Щипач, заметив стоящего на коленях пленника с брошенной у его ног курткой и сообразив, для чего все здесь собрались, принялся злобно расталкивать собратьев и прорываться внутрь образовавшегося кольца.

В толпе послышалось тревожное бормотанье. Не обращая абсолютно никакого внимания на валявшийся амулет, гном встал мордой к Коле и начал жалостливо пищать. Его глаза расширились и наполнились слезами. Щипач тараторил, боясь не успеть закончить свою речь, стыдливо уставившись вниз. На его грязные волосатые ноги падали огромные капли, заставляя гнома постоянно потирать ступнями.

Коля не понимал ни единого слова рыдающего пухляка, однако ему не составило труда догадаться, что Щипач раскаивался. Он просил прощения за свою глупость, что привела Колю к такому печальному концу. После всех этих душевных излияний карлик обернулся к толпе и огрызнулся на своих сородичей, будто обвиняя их в абсолютном бессердечии. Он совсем не замечал предупреждающие об опасности жесты и не видел трясущихся губ сородичей, которые наблюдали за тем, как ноги Щипача все ближе и ближе подходят к магическому кулону. Кто-то даже попытался схватить бестолкового толстяка за шкирку и оттащить назад, однако тот чуть не отгрыз ему руку.

Через несколько секунд причудливые сакральные рисунки все-таки привлекли внимание Щипача. Он застыл будто завороженный и с восхищением глазел на амулет. Круглая диковина так понравилась неразумному гному, что без толики раздумий он схватил ее и зажал в ладони. Весь пещерный народ разом ахнул и замер с открытыми ртами. А Щипач, собиравшийся дать деру со своей новой «прелестью», окаменел на месте. В прямом смысле этого слова. Его руки навечно сжали красивую побрякушку, которую теперь у него уж точно никто не посмеет отобрать.

Будто по команде все карлики ринулись со своих мест к выходу. Король без особых затруднений сам спрыгнул с высокого трона и в числе первых миновал каменную арку. Подземное королевство охватила паника, везде были слышны крики. А Коля так и остался стоять на коленях, с изумлением рассматривая статую съежившегося гнома. Но после, опомнившись, он поспешно подполз к Щипачу. Решив, что сможет исправить очередную совершенную пухляком глупость, парень попытался вырвать магический оберег из маленьких ручонок. Но нет. Кулон стал неотделимой частью небольшого изваяния.

Коля посмотрел в застывшие глазенки, которые с трепетом уставились на заключенный в толстых пальчиках спил оленьего рога, аккуратно провел ладонью по лысой макушке Щипача и произнес: «Теперь ты под надежной охраной». Грустная улыбка коснулась потрескавшихся губ виновника воцарившихся в подземелье беспокойств, а в горле защипало от подступающих слез. Он поднялся на ноги и подошел к огромной золотой чаше, которая хранила в себе драгоценные трофеи гномов, отрыл в этой куче толстую серебряную цепочку, некогда сорванную Главбухом с шеи нерадивого подопечного, и вновь надел ее на окаменевшего Щипача, кое-как закрепив поломанную застежку.

Неизвестно, сколько бы еще времени Коля предавался всем этим сентиментальным порывам, если бы ни внутренний голос, побуждающий его немедленно выбираться из глубокой пещеры. Парень в последний раз взглянул на склоненную голову карлика и пошел прочь из тронного зала.