Помнить имя свое

Георгий тихонько отполз назад. Внутри хижины становилось совсем темно. И чем больше тьма окутывала вежу, тем сильнее старческое сердце терзала вина. Слезы подкатывали комом к горлу и уже стремились хлынуть из потускневших глаз, а из глотки рвался жалобный крик.

— Зря ты мучаешь себя, Ёгор, — раздалось в тишине. — Ведь это не твоя работа. У тебя лишь одна задача — разжечь для других огромный очаг, согревающий холодные руки.

Нойд потянулся костлявыми пальцами к огню и плавным жестом затушил его. После в дверь хижины настойчиво постучали. Георгий с замиранием сердца уставился на выход и не спешил открывать. Тогда чей-то кулак принялся колотить куда сильнее. Старик медленно поднялся и с опаской направился отворять гостям.

На пороге дед увидел пятерых старцев, держащих в руках продолговатые бубны. Совсем такие же, как тот, что недавно с большим интересом изучал Коля. Закутанные в оленьи шкуры мехом внутрь незнакомцы молча глядели на встречавшего их Георгия, который попятился назад, опустив глаза в пол.

Все пятеро вошли в хижину и встали полукругом около замершего Оци. Веки нойда тихонько дрожали, а грудь лишь слегка подергивалась. Старцы вознесли свои руки с бубнами вверх к потолку, и один из них громко заголосил. Его пение напоминало низкие звуки варгана. Как только первые три ноты вырвались из глотки нойда, его спутники одновременно ударили в свои ритуальные инструменты специальными колотушками, в роли которых выступали массивные звериные кости. Вибрации бубнов прошли внутрь груди Георгия, встряхнув в ней и без того ошалелое сердце, а после выбрались обратно наружу с очередным выдохом.

Через мгновение шаманы завопили хором и каждый принялся крутиться вокруг своей оси, все быстрее постукивая по кожаному вытянутому кругу, будто заставляя изображенных на нем оленей выскочить наружу. Старик почувствовал, как по его ногам пробежал дикий холод, поднимаясь все выше и нарушая все законы физики. Однако огонь в очаге снова ожил и поднял свои лапы к потолку, подражая танцующим колдунам. Шаманы резко припадали к земле, и пламя проделывало тот же трюк.

Автор иллюстрации: Елена Рудых

Переплетающиеся между собой голоса застревали у Георгия в голове, производя внутри нее полнейший хаос. Его ноги резко подкосились, и дед свалился на пол, а холод устремился к его плечам. Руки старика начали стремительно неметь, и он потянулся пальцами к пляшущему пламени. Однако оно не источало ни малейшего тепла.

Колдуны продолжали двигаться под ритм грохочущих бубнов, периодически перекликаясь на непонятном языке. И вот в просветы между шаманскими балахонами Георгий ясно увидел, как некая дымка выходит из бездыханного тела Оци. За порогом хижины, дверь которой все это время была открыта нараспашку, образовался сгусток дыма. Будто огромное грозовое облако преграждало выход любому, кто осмелится покинуть столь торжественное событие.

На этом сюрпризы не закончились. Пес, некогда лежавший в ногах у своего умирающего хозяина, встал на задние лапы, выпрямился и наклонился к телу Оци. Он снял с мертвого нойда его кулон и направился с ним к ошалевшему от происходящего Георгию. Через пару секунд шаманский оберег висел уже на шее стоявшего на коленях деда и тяжелым грузом тянул его голову к полу.

— Мы благодарим тебя за то, что не оставил брата нашего на трудном пути. Он служил этому лесу больше сотни лет. Но, дабы все оставалось на своих местах, кто-то должен взять его ношу на себя. Ты пришел сюда с великой скорбью на душе и с желанием сохранить былое. Так это и есть твой единственный шанс. Коли уйдешь — ты навсегда сожжешь мост между людьми и Матерью-Землей, — произнес один из пятерых нойдов, вставший за спиной у собаки-оборотня.

Из глаз Георгия все-таки хлынули слезы. Его плечи задрожали в такт его всхлипам, а голова склонялась все ниже. Однако он взглянул на опущенные веки Оци и сжал в кулаке надетый на него кулон. Соленые струи омыли его лицо и скинули груз с его старческих плеч. В ту же секунду увесистый оберег перестал давить на его уставшую шею. А с очередным выдохом Георгий выпрямился, и холод, окутывавший его все это время, отступил.

Дымка, нависавшая над телом Оци, двинулась к выходу. Все присутствующие замолкли, а марево растворилось в лесном тумане. Вся компания братьев-шаманов направилась следом. К Георгию подкралась огромная мохнатая собака, передвигающаяся уже на четырех лапах, и улеглась рядом с ним.

— Ну что? Теперь мы с тобой здесь вдвоем остались, — произнес тихо старик, поглаживая пса по голове.

Вскоре он поднялся на ноги и направился к распахнутой двери. Снаружи по-прежнему царила ночь, только теперь она была не такой пугающей, как раньше. Теперь не тьма смотрела на Георгия (извините, Ёгора), а он на нее. Дед немного постоял на пороге, наблюдая за гуляющим ветром, а потом крепко захлопнул массивную дверь.

Глава 18. Разъяренная толпа