Помнить имя свое

Сейчас добродушному голодранцу оставалось лишь по памяти перелистывать неудачную рукопись любовного романа в самодельной обложке, оставленную на перроне Ладожского вокзала.

Георгий же после встречи на ферме со своим мрачным приятелем всю неделю вел себя довольно странно. Его не покидала мысль о том, что его друг на старости лет может наломать кучу дров. Однако он и не догадывался, что сарай Васьки уже давным-давно был доверху забит поленьями.

Он молчал о том, что почти каждую ночь его мучили кошмары по мотивам тех самых баек, которые старик сам рассказывал маленькому внуку на сон грядущий. А еще ему снился потерявшийся среди коварных болот оленевод, тщетно пытавшийся догнать своих оленей и падавший без сил на бледный ягель, снилась рыдавшая и терявшая оставшийся скот Елена, снились шаманская вежа и лай мохнатого пса.

Все это Георгий списывал на свою крайнюю восприимчивость и всячески пытался занять себя повседневными делами до самой устали — так, чтобы провалиться в темноту без сновидений. Но все, чего он добивался, — это лишь усталость и раздражение.

Именно поэтому, замечая явные перемены в настроении дедушки, Коля старался брать значительную часть работы на себя, считая, что дело лишь в бытовухе. Набивая молотком пальцы, рассекая на коже ссадины, он продолжал познавать одно из неизвестных ему направлений искусства самобичевания.

А почему Георгий не хотел лишний раз проведать своего друга, дабы успокоиться и попытаться-таки снова навести его на путь истинный? Затяжная мигрень подсказывала старику, что подобные разговоры были уже совсем не актуальны. Он просто боялся приехать на оленью ферму и убедиться в своих доводах. А это значило бы, что волей-неволей невинная душа его внука оказалась бы втянутой в хоровод противоборствующих сил.

Но жизнь не была бы для людей Божьим испытанием, если бы в один прекрасный день, до полудня, в дверь покосившегося деревянного дома не постучали. И при этом довольно настойчиво.

Хозяин, разделывавший в этот момент упитанного хариуса, отодвинул лезвием ножа белую шторку на окне, из которого открывался вид прямиком на завалинку, и сжал губы от неприязни:

— Эта ворона чего здесь забыла? — пробубнил старик себе под нос и медленно направился в прихожку.

Георгий потянул за ручку, и через секунду на него уставились два широко раскрытых глаза. Сделав глубокий вдох, Галка уже хотела было что-то произнести, но хозяин дома ее опередил:

— Давненько тебя не видывал! С какими сплетнями на сей раз пришла? — его голос звучал с наигранной доброжелательностью.

— А вот и не сплетни вовсе! — недовольно возразила старуха. — Пришла на тебя поглядеть! Узнать, как тебе по ночам спится!

Георгий явно не ожидал такого начала. Он молча в замешательстве смотрел на Галку, а она на него. Наконец, старуха не выдержала и продолжила тараторить:

— Ты видал, что на могиле у Аннушки творится? Да там уже все травой поросло, голуби весь крест обгадили! И вы, два увальня, не можете навестить бедную, прибраться! У Аннушки всегда чистота была в доме! — она заглянула собеседнику через плечо и увидела кучу разбросанной обуви. — Да ты и тут порядок соблюсти не можешь! Небось душенька пытается до тебя достучаться, а ты, балбес, и не слышишь!

— У тебя на этом все?

— А внучок твой где? В прошлый раз толком и не поговорили! Может, пригласишь на чаек?

— Он делами занят, некогда ему языком молоть. Я, с твоего позволения, пожалуй, тоже пойду.

Старик потянул на себя дверцу. Галка занервничала, ее правая нога судорожно задергалась. Будто раздумывая над очередным предлогом завести разговор, она прикусила нижнюю губу и прищурила темные глаза. Ее собеседник уже почти скрылся за дверью, когда она произнесла:

— А чего это Васька один пошел к священному озеру? Почему ты его одного оставил?

Старуха теперь говорила довольно медленно, ее голос опустился на полтона ниже, отчего природная хрипотца звучала еще противнее.

Сердце Георгия ушло в пятки. Оно прям-таки сорвалось вниз с огромной высоты, чуть не разбившись на осколки.

— Кто тебе такое сказал? — после некоторого удивленного молчания произнес он.

— Только ленивый об этом не знает! — снова заверещала Галка. — Ленка, вон, не первый день ревет у себя в избе!

— Что, сама видала?

— Мне до нее со своей грыжей не дойти! У меня другие источники имеются! Его уже с неделю никто не видел! Вон, отряд молодцов-удальцов на Сейдозеро пустили! Ты тут сидишь, руки в брюки сложил, а друг твой в болотах блуждает без еды и воды!

— Да врешь ты! Коли такой шум бы поднялся, то я бы первым делом был в курсе!

— Возьми да проверь! Навести скорбящую одинокую женщину! Да вот помни, что часики-то Васькины тикают… Хотя, может, он и на Могильном острове с Оцей остался…

— Кто такой Оця?

— Не надо придуриваться, Ёгор! Все вы заодно! — пуще прежнего заверещала Галка. — Шамана, как мать родную, навещаете. Лучше бы ты так к Аннушке на могилку торопился, нежели к колдуну нечистому!