Помнить имя свое

— Ничегошеньки у тебя для меня нет: ни молодости, ни любви, ни счастья… Вы, люди, такие глупые. До того заигрались в богов, что хуже упырей стали. Сами себя и уничтожите. Остается только смотреть и ягелем хрустеть. Лепота!

Вдруг лампочки дорожного фонаря замигали, и свет потух. Раздался звук, похожий на удар хлыстом, после чего жаба рыгнула.

— Засиделась я с тобой! Время драгоценное убегает! — произнесло чудище и накинуло на своего гостя сети рыболовные.

Путник пытался выбраться из ловушки, но против нечеловеческой силы он ничего не мог сделать. Существо обвязало его нитями и скрылось бесшумно. Даже скрипа дверей не было слышно. А Василий остался наедине с внезапно нахлынувшими сожалением и стыдом, болью и безумием.

Он долго еще бился в безуспешных попытках освободить руки. Тугие путы мешали крови двигаться по лабиринтам увядающего тела. Конечности немели. Старик попытался засунуть пальцы в карман, чтобы нащупать складной ножик. Жаба связала свою добычу весьма неумело, наспех, оставив достаточно пространства для маневров.

Превозмогая боль и слабость, Василий протискивал предплечье под намотанные веревки, но в темноте трудно было что-то разобрать. Он сдирал кожу и быстро терял силы, однако страх смерти не позволял ему сдаться. Самое сильное человеческое чувство отрезвило оленевода и судорожно подбрасывало ему в голову новые способы освобождения, как сухие щепки в потухающий костер.

Через несколько долгих минут отчаянных потуг старику удалось-таки уверенно ухватиться за режущий инструмент и раскрыть его. Лезвие уперлось в сеть. Тогда Василий сжал его между указательным и большим пальцами и надавил острием в плетение. Теперь он спокойно мог распороть неподатливые нити.

Он нервно расправлялся с опутывавшими его веревками в течение получаса. Наконец, полностью освободившись от своих оков, старик с минуту сидел, широко раскинув конечности и наслаждаясь ощущением растекающегося по всему телу холодка. После чего тысячи колющихся жучков побежали прямиком к его пальцам.

Окрыленный успехом, Василий принялся искать выход, прощупывая ладонями стены помещения. Он прополз его на коленях по всему периметру, но не обнаружил ничего, похожего на дверь. Ни дверной ручки, ни щели, ни косяков. Тогда он продолжил шарить по полу в поисках своего фонаря. Но это была совершенно глупая затея — все равно что искать иглу в стоге сена. Как слепой котенок, пленник шарахался по сараю, хватая все, что попадалось на пути, исследуя находки пальцами. Ничего, что могло походить на осветительный прибор, режущий, колющий, рубящий предмет. Только кучи шмоток, алюминиевой посуды, биноклей и других безобидных походных причиндалов.

Ладонь старика вдруг погрузилась во что-то мягкое и скользкое, отчего вонь в помещении усилилась. Он отпрянул от противной находки и пополз дальше. Теперь ему в ноздри упорно забирался запах тухлятины.

Василий поднялся в полный рост и проделал те же трюки в надежде нащупать окно. Но и это не принесло результата. Он будто оказался в месте, из которого не было выхода.

Пленник рухнул на колени, а потом припал к холодной земле. Ему захотелось уснуть, слушая биение сердца тайги и ожидая тот момент, когда не услышит биения своего.

А тем временем неряшливая тучная женщина бродила где-то неподалеку от своего жилища в поисках необходимой жизненной энергии. Она искала тех, кто не успел скрыться в своих палатках под таинственным светом бледной луны, чьи души наполнены любовью, а тела источают молодость и красоту. Тех, кого ждут дома с кастрюлей горячего борща и крепкими объятиями. Тех, кто с упоением прокручивает в голове свои блестящие планы на будущее.

Глава 9. «Это дело семейное»

Коля крайне редко задавался вопросами веры. И его нисколько не волновали взаимоотношения окружающих со Всевышним. Парень никогда не вступал в горячую полемику с приверженцами той или иной религии и искренне уважал предпочтения каждого в выборе музыки души. Сам он отдавал предпочтение прозаичному речитативу, нежели окрыляющему малиновому звону или даже композициям в жанре «хеви-метал» (Кипелов не в счет).

И сегодняшний вечер не стал для него поводом нырнуть в реку религиозных раздумий. «Жить по совести» — неплохая строчка для собственной песни, спетой на каком-нибудь квартирнике в компании меломанов.

Коля валялся на койке в тесной каморке, пялился на свои обезображенные неблагородным трудом руки и представлял, как бы сложилась его жизнь, если бы мать не покинула в свое время отчий дом. И все равно пришел к выводу, что подобное развитие сюжета попросту было невозможным.

Парень открыл свой профиль в соцсети, до сих пор ожидая ответа от Насти на свой нелепый вопрос, заданный аж неделю назад. Коля снова пролистывал ее фотографии в надежде найти в них скрытое послание, адресованное непосредственно ему. Глупо? Абсолютно. Вместо этого в глазах девушки отражались вспышки женской самоуверенности и духа потребительства. «Кому нужен твой Тургенев? Или Беляев? Загляни в отдел “Саморазвитие”», — читалось в этом насмешливом высокомерном взгляде.