Помнить имя свое

Стоп. Неужели старик шел по кругу? Он уже был на этом черничном поле. Не мешало бы Василию сосредоточиться на дороге, а не заниматься самокопанием. Мимо пролетел ворон, хохоча над его умением ориентироваться на местности. Нет, наверняка, это был просто очередной похожий холмик. Старик сорвал несколько сочных ягод и одним махом закинул их себе в рот.

Его голова снова закружилась, и он решил ненадолго присесть. Вдруг ему показалось, что вдалеке пробежал олень. Да не дикий олень, а его собственный. Некрупный, с красивыми ветвистыми рогами, с ободом на шее. Точно. На нем болтался связанный некогда Еленой узорчатый ошейник. Василий резко подскочил, но его вестибулярный аппарат попытался отлучить его от этой неподходящей идеи. Однако пастушья радость оказалась сильнее. Путник был уверен в том, что сейчас наткнется на целое стадо беглецов. Эти животные никогда бы не покинули друг друга.

Забыв про Сейдозеро и про шамана Оцю, старик рванул в том направлении, куда сиганул зверь. Пока его совсем не волновало то, как он доведет оленей обратно к пастбищу — а ведь его могли принять за браконьера. Василий бежал, спотыкаясь о камни, дальше в тундру. А вдруг сейчас он встретит самого Мяндаша?

Однако знакомого оленя и след простыл. Наивный человек понадеялся, что он наравне с лесным животным покорит себе эти просторы. Старик мотал головой из стороны в сторону, но не мог снова поймать взглядом исчезнувший силуэт. Тогда он быстро зашагал в том же направлении.

Сколько он так шел? Приблизительно с час. Он пересекал буреломы, уже понимая, что олень бы явно сюда не зашел. Схватившись за виски, он опустился на поваленную сосну. «Ой, дурак. Какой же ты дурак!» — сокрушался путник. Он сам себя завел в неизвестную чащу. А где залив, где озеро? Совсем далеко. До него еще идти и идти.

Василий снял с плеч рюкзак. Стянул с себя куртку и, вывернув ее наизнанку, надел обратно. Левый сапог надел на правую ногу, а правый — на левую (крайне неудобный и непрактичный трюк). Вытащил из поклажи кусок оленины и краюху хлеба, отрезал по части от имеющегося и положил заготовку под кривую березу. Встал и пошел дальше.

Старик пересекал незнакомые заросли папоротника, испытывая нарастающий дискомфорт в районе пяток. Кровь пульсировала в горящих пальцах рук. Каким-то образом он снова оказался у истока Сейдъявриока — ну, хотя бы все вернулось на круги своя, и то хорошо. Тропы от залива Цетчецаб были уже хожены не одним десятком любопытных гостей. Василий направился в обход водоема, по дороге вдоль ручья Чивруай. Теперь он точно не должен был сойти с дороги.

Уже через несколько часов на холодную северную землю стали опускаться сумерки. «Как так? У меня есть как минимум три часа в запасе!» — в ужасе произнес пожилой оленевод, глядя на часы. Действительно, стрелка механизма указывала на половину пятого вечера. Но секундная стрелка перестала отсчитывать драгоценные моменты.

Василий остановился в задумчивости: стоило ли ему продвигаться дальше или разбить лагерь у ручья? Он выбрал второе и какое-то время искал подходящее место для отдыха. Его привлек неожиданный треск сухих ветвей неподалеку. Старик оглянулся в надежде увидеть хоть одну живую душу. Но поблизости никого не было. «Послышалось», — подумал Василий.

Он прошел еще пару метров и наткнулся на хорошенькую небольшую полянку, которая как нельзя лучше подходила для ночлега. Оленевод хотел было бросить свой рюкзак на заросли вороники, как вдруг услышал громкое «Помогите». Скрипучий голос, непонятно, какому полу принадлежащий, разрезал тишину, которая в сумерках убаюкивала перед сном замерзающую тундру. Истошные крики заставили Василия побросать все свои вещи на землю и побежать на отчаянный зов. Надетые наоборот тяжеленные болотные сапоги норовили прикончить своего хозяина, сделав его жертвой неудачного падения.

Старик добрался до источника воплей о помощи. Перед собой он увидел погрязшую по грудь в болоте тучную женщину. В панике она безуспешно пыталась схватиться за хрупкие заросли и продолжала орать. Не медля ни минуты, Василий кое-как отодрал от уже ссыхающейся осины длинный сук и протянул утопающей. Убедившись, что его ноги уверенно стоят на твердом грунте, он начал медленно тянуть спасательную ветку на себя. Однако его обувь скользнула по сырому дерну, и старик приложился лопатками прямиком к земле, после чего с его языка сорвалась нецензурная скороговорка. В этот момент женщина перестала кричать. Казалось, ее даже позабавила развернувшаяся картина. Через пару секунд молчания она простонала:

— Не убился ли? Вставай! Давай, еще раз тяни! Я ног не чувствую от холода!