Помнить имя свое

Он рассекал тихую чистую воду, стараясь не поднимать лишнего шума. Свет приветливого дня был оберегом от возможной неудачи. Немного поразмыслив, Василий кинул за борт своего надувного судна пару больших пуговиц. Ему предстояло проплыть совсем немного, но сколько бы он ни старался, таинственный берег не становился ближе. Грести становилось все трудней, будто кто-то держал лодку сзади и не давал ей двинуться с места.

Но это была всего лишь постепенно наваливающаяся усталость. Престарелому оленеводу хотелось уснуть, не доплывая до пункта назначения. Остров становился ближе, а вода оставалась по-прежнему невозмутимо чистой. Передвигаться Василию необходимо было оперативно, чтобы его не засекли местные егеря и не сдали как браконьера соответствующим лицам. Ну а кто он, если не нарушитель правопорядка?

Впереди показались невысокие, но беспросветные заросли горбатых лиственных деревьев. Лысеющие лапы хвойных собратьев заботливо накрывали их, защищая от грубого ветра.

Достигнув берега, Василий оставил свой транспорт и направился дальше, в чащу. Мысленно вознося благодарность небесным силам за их благоволение, он перешагивал буреломы, ступал на скользкие от сырости валуны и чавкал по мелким болотцам. Старик четко знал, куда ему следует идти. Вскоре он увидел небольшую вежу, покрытую дерном. Подумав с минуту и собравшись с духом, он отворил деревянную дверь. Перед ним было довольно большое помещение, оно оказалось намного просторнее, чем виделось снаружи.

Посреди вежи горел огромный очаг, рядом с которым сидел сгорбившийся человек. Он был одет во что-то вроде тулупа из оленьей шкуры мехом внутрь, его голова, покрытая плотно прилегающим капюшоном, тяжелым грузом свисала к широкой груди. Василий не мог видеть лица хозяина жилища, но по рукам со сморщенной грубой кожей понял, что нашел того, кого искал. Напротив шамана лежала огромная мохнатая черно-белая собака. Довольно неряшливое животное не обратило абсолютно никакого внимания на вошедшего незнакомца, отражая полное спокойствие своего хозяина.

Путник растерялся от такого безразличия к своей персоне и поначалу даже не понял, жив ли его давний знакомый. Но вдруг Оця заговорил:

— Ты не получишь здесь того, за чем идешь.

— Но ты меня даже не выслушал… — горло Василия сдавило, отчего его голос перетек в шепот.

— Ты хочешь от Леса слишком многого. Ты просишь, а взамен тебе предложить нечего, — пробасил нойд13.

— Проси что угодно, но мне нужно…

— Нужно, нужно… — перебил его шаман. — Думали ли люди, что нужно Лесу? Ты не вернешь своих оленей, если хочешь уйти отсюда живым.

Оця резко повернулся к своему собеседнику. Его глаза сверкнули серебряным светом, а обветрившиеся губы раскрылись в истошном крике:

— Проснись и встань с сырой земли! Расплатись за свой должок, и тогда Лес услышит следующий вопрос!

Старый оленевод в испуге открыл глаза и с ужасом осознал, что проспал драгоценные минуты, а может, и часы. Как ошпаренный, он вскочил на ноги. Его спина насквозь промокла. Василий упорно не хотел допускать мысли, что он уже встретился с тем, ради кого предпринял этот поход. Нет, этого просто не могло быть. Он даже не дошел до ближнего берега Сейдозера. Однако с его стороны было опрометчиво верить в тот факт, что он до сих пор один в этой беспощадной к слабому духу тундре.

Через два часа пути старик достиг залива Цетчецаб, но впереди был еще долгий путь. Здесь он вдруг понадеялся встретить туристов, чтобы точно убедиться в том, что дальше идти относительно безопасно. Но вокруг не было ни души, хотя неподалеку пролегал довольно популярный пеший маршрут.

Василий направился к устью ручья Чивруай. По скромным подсчетам, ему понадобится около пяти часов, чтобы добраться туда. Он заметил, что небо над головой становится хмурым, вот-вот намеревались упасть первые капли пресных слез. Но не стоило обращать на это особо пристального внимания, ведь северная погода так непостоянна в своем настроении.

Путник не рисковал вновь остановиться для отдыха, твердо решив, что расслабится лишь перед самими таинственными водами. Мысли в его голове были весьма спутанными, их кидало из стороны в сторону — от родного дома к бродящим по тундре оленям. Наконец, они достигли его сердечной червоточины: а что, если сын не приедет его искать даже в случае неблагоприятного исхода? Стоп. Почему Василий допускал возможность неудачи, ведь раньше он был так уверен в своем опыте и природном чутье? С каждым шагом его уверенность все больше утопала в скользких болотах. Старик встряхнул головой. Что происходит? Он ведь никогда не был склонен к рефлексии.

Уже больше двух часов природа гипнотизировала оленевода своей красотой. Порой у него перед глазами все плыло, и он понимал, что не был готов к такому путешествию. Все-таки в его сердце было недостаточно самоотверженности для диалога с власть имущими. Как-никак он хотел улизнуть от расплаты.