Помни меня

В ту минуту я забыла, что «Отелло» – трагедия.

Я подтянула колени к груди и произнесла с наигранной усталостью от всего мира:

– Таково ее поколение. Это их менталитет. В молодости она была сногсшибательной красоткой. Она никогда не работала и вышла за моего папу в двадцать один год. Мама считает, что мои перспективы в жизни основаны на моей внешности, потому что так было у нее. Главное – выйти за обеспеченного мужчину и нарожать детей.

Я перевожу дух. Никому бы не сказала такое, только Джо.

– Она несчастлива с папой, но никогда не уйдет от него. Потому что не хочет быть разведенной женщиной, которой за пятьдесят, с более низким уровнем жизни. Так она и говорит, когда они ссорятся. Это не ее вина: критикуя, она считает, что предостерегает меня.

Мы с Лукасом сидим в молчании.

– Это ее вина, – говорит он в конце концов.

– Она сделала неправильный выбор в жизни и стала из-за этого несчастной. Несчастливые люди вымещают эмоции на других. – Я сама удивилась, откуда это взяла. Лукас так действует на меня, что я сама себе удивляюсь.

– Если бы я сделал выбор, из-за которого стал бы несчастным, то отменил бы этот выбор, – сказал Лукас. – Но я не стал бы вымещать это на ком-то другом.

Я согласилась, и мы улыбнулись друг другу сияющей улыбкой. Все было так просто и так несомненно.

После четвертого пропущенного звонка от Эстер я получила резкое сообщение: «Почему ты меня избегаешь, я же ничего не сделала?» Смягчившись, я ей позвонила на следующее утро, по пути на работу.

– Привет.

– Наконец-то!

– Я направляюсь в паб и войду туда через минуту.

– Ловко!

– Эстер, если ты собираешься задирать меня, то не трудись зря. Я больше никогда не стану разговаривать с этим уродом.

– Ты имеешь в виду Джеффа?

– Я имею в виду Джеффа.

– Что там за шум?

– Это чей-то терьер, а еще автобус.

– Я забываю, что у тебя нет машины, – говорит Эстер.

– Ты говоришь совсем как Джефф!

– Послушай, я не виню тебя за то, что ты разозлилась. На твоем месте я бы тоже разозлилась. Но как бы плохо все ни вышло, намерения были благие…

– Мои намерения тоже были благие. А в результате мне сказали, что я глупая уличная девка, которая погубила свою жизнь.

– Не цепляйся ко мне, я пытаюсь быть миротворцем.

– Если ты нейтральна в ситуации, когда совершается несправедливость, то ты на стороне обидчика!

– О БОЖЕ! Ты снова провела слишком много времени в Твиттере?

Эстер смеется, и я неохотно усмехаюсь в свой айфон. Я-то думала, что наброшусь на нее, но за ночь у меня перекипело.

Я изранена и вся в кровоподтеках, но когда рассеивается туман на поле битвы, мне не хочется обращаться с Эстер, как с боксерской грушей. Мне хочется, чтобы она была на моей стороне. Мы видим ситуацию по-разному, но, быть может, это и хорошо.

Однако я не могу заставить себя поговорить с матерью. Мне пока что не хочется слушать ее объяснения. Я не готова их принять.

– Ты знаешь, что меня больше всего разозлило? – спрашиваю я. – Он имел наглость сказать, что я огорчаю маму. Какое право он имеет говорить подобные вещи? Я же не сказала: а нас огорчает, что наша мама вышла замуж за нудного старого манипулятора.

– Да, я сказала маме, что было глупо посылать на встречу с тобой Джеффри. У меня сложилось впечатление, что сначала был другой план, но потом он взял на себя руководство.

– Ну и ну!

– Я думаю, предложив работу, он стал хозяином положения.

– А ты можешь вообразить, какой был бы ужас, если бы я согласилась? Он бы помыкал мною, командовал… Он хочет получить власть надо мной, как над мамой.

– Да. Я сказала маме, что это верный путь к беде. Могу я попросить тебя помнить об одной вещи? – спрашивает Эстер. – Мама нуждается в нас.

– Я знаю.

– Я хочу сказать, что она действительно нуждается в нас, Гог. Думаю, у них абьюзивные отношения. И если она собирается противостоять Джеффри, то не сможет это сделать, если будет ссориться со своими дочерьми из-за него.

– Ты же не думаешь, что он?..

– Бьет ее? Господи, нет. Иначе я бы вмешалась. Но есть другие виды насилия.

– Что, по твоему мнению, я должна делать?

– Быть достаточно любезной с Джеффри. Худой мир лучше доброй ссоры. На кону более важные вещи. Его не переделаешь, но он наш отчим, и мы ничего не можем с этим поделать. Нужно поддержать маму и помочь ей осознать, что он не должен ею командовать только потому, что кредитные карточки на его имя.

Сейчас я уже добралась до работы и проверяю время по своим дешевым часикам, отогнув розовую пушистую манжету.

– Ну, не знаю. Ты лучше разбираешься в таких вещах, Эст. Но я не думаю, что, если я притворюсь, будто не питаю к нему отвращения, это что-то даст.

– Ты не права. Он очень падок на лесть. И ты можешь быть обворожительной, когда постараешься. Даже если ты сделаешь это скрепя сердце.

Я хохочу:

– Джефф думает, что я вообще не умею притворяться обворожительной.

– Послушай, у меня главное – голова, а у тебя – сердце. И я люблю тебя за это. Но я прошу тебя на этот раз подключить голову.

– Ты просишь меня дать Джеффри по голове?

– ДЖОРДЖИНА!