Помни меня

И он сделал мне комплимент. Беспрецедентный случай. Это была коронация. Словно ты попала в мыльную оперу, и тебя номинируют на «Оскар». Затем он добавил: «Ты выглядишь, как путана высокого класса». Все засмеялись. Я тоже засмеялась, чтобы показать, что я не заносчивая. Если я смеюсь, значит, не являюсь объектом шутки. Мне хотелось верить, будто он сказал, что я выгляжу соблазнительной. Однако я знала, что на самом деле это вовсе не комплимент. Он ясно дал понять, что я девушка, надеющаяся на внимание особого рода, что я активно напрашиваюсь на то, чтобы со мной обращались определенным образом. Он говорил: ты дешевка – а я с энтузиазмом соглашалась.

Тот Мальчик сказал, что хочет «что-то мне показать». Как бы мне тогда ни хотелось верить, что мы с ним друзья, я знала, что надо мной насмехаются. Вспомните те случаи из вашей жизни, когда вы чувствовали, что все в курсе чего-то, а вы – нет. Затаив дыхание, они наблюдают, купитесь ли вы, и шепчутся, сдерживая смех, чтобы не испортить шутку. Это был именно тот случай. И тем не менее я сказала с глупой усмешкой: «О, о’кей…» – жаждая, чтобы они меня приняли в свой круг. Мне хотелось быть задорной Джорджиной, которая полна энтузиазма и такая славная. Да, непременно славная. Никогда не переставай улыбаться. Улыбайся, смейся – и тогда все будет в порядке.

В зале так тихо, что можно услышать, как упадет булавка. Я продолжаю:

– Те, кто не входил в его команду, наблюдали с удивлением и завистью, как он за руку уводит меня с вечеринки. Он работал на публику, желая, чтобы его увидели со мной. Я помазана самим королем. Джорджина Хорспул только что получила неслыханное повышение. Уж если он ее хочет, значит, она того стоит.

Я шаркаю ногами и переворачиваю листы в гробовой тишине, и микрофон усиливает их шуршание.

– Тот Мальчик привел меня в неисправный туалет. Он запер дверь, прежде чем я поняла, где мы находимся. Затем, ухмыляясь, встал между мною и дверью. Я ничего не понимала.

– Что мы здесь делаем? – спросила я.

Он грубо толкнул меня к стене и попытался поцеловать. Я со смехом оттолкнула его. Смех получился какой-то глухой и фальшивый.

– В чем проблема? – спросил он. – Я же тебе нравлюсь.

Это не было вопросом.

– Ты мне действительно нравишься, – поспешно произнесла я, потому что хотела, чтобы этот мальчик так думал, и хотела нравиться ему.

– Тогда в чем проблема? – повторил он.

Он снова прижал свой рот к моему. Его рот был мокрый, и зубы прижались к моим губам. Поцелуй отдавал сидром. Но он же был Тем Мальчиком. Он хочет меня поцеловать! Это неслыханная честь! Как же я могла остановить его?

Мой жизненный опыт не подготовил меня к этому. Школьные учителя, родители – все учили, что милые девочки говорят «пожалуйста» и «спасибо», оказывают людям услуги, оправдывают их ожидания, не оскорбляют ничьи чувства и никого не обижают. Мы не говорим «нет». Этот мальчик чего-то от меня хочет, и я должна пойти навстречу.

Я снова бросаю взгляд в зал и вижу Джо, у которой струятся по лицу слезы. Она держится за Клем и Рэва, которые сидят по обе стороны от нее. Они оба бледные и потрясенные. Я поспешно отвожу взгляд, чтобы не заразиться слезами Джо. И я все еще не в состоянии посмотреть туда, где, как мне известно, мужчина с черными волосами и темными глазами наблюдает за мной.

– Он снова меня поцеловал и потянул за лиф платья, пытаясь высвободить из бюстгальтера. К счастью, платье было на размер меньше и сидело плотно, как шкурка на сосиске. Ему не удалось продвинуться ни на сантиметр. «Не надо!» – сказала я.

Мой голос впервые прерывается. Сглотнув, я продолжаю:

– Но я пыталась произнести это беспечным, веселым тоном. Как будто «Не надо!» следует перевести следующим образом: «Не надо, но, конечно, СДЕЛАЙ это в другой раз, только, наверное, не сейчас, потому что я Хорошая Девочка».

– Что с тобой не так, черт побери? – осведомился он.

Я ненавидела себя за то, что не удалось отвлечь его. Я была забавной, крутой Джорджиной, и мне хотелось доказать, что я могу справиться. Мне хотелось, чтобы все хорошо кончилось. Не следует огорчать его. Что со мной не так, черт побери? Ему не удалось сорвать с меня платье, но он сорвал завесу с ужасной истины: я не та, кем кажусь. Я пыталась всех одурачить, чтобы думали, будто я веселая, бесшабашная девчонка, которой все нипочем. Но я неопытная, испуганная и вовсе не крутая. Мне казалось, что, если это обнаружится, будет катастрофа. Я должна была решить психологическую задачу: как отказать ему таким образом, чтобы он не подумал, что я отказываю. Его не заботило, чем закончится эта история, чего нельзя сказать обо мне. Ведь рассказывать-то будет он.

– У меня есть бойфренд, – говорю я, рассудив, что это не оскорбит его мужское достоинство.

Он возразил:

– Ха! У тебя его нет. Кто он?