Сбросил в сумку несколько запаянных в толстый полиэтилен блоков пятисотевровых купюр, остановился. Подошел к полке, где лежали фунты стерлинги, распихал несколько пачек по карманам, потом сунул в карманы еще по пачке долларов и фунтов. Все… точно все, больше не унесет. Нет, надо еще взять… сколько то… заплатить русистам.
Он взял блок стодолларовых, вытащил в кабинет и положил на стол. Вот теперь – точно все, остальное, даст Аллах, не найдут.
Президент, тяжело дыша и покраснев от натуги – вытащил тяжелую спортивную сумку в кабинет – ее не хватало сил нести, только волочь. Закрыл комнату-сейф, повесил на плечо автомат и стал ждать русских…
Отработав по целям, Ми-28 пошли по кругу над правительственным кварталом, отстреливая тепловые ловушки. В одном месте – взлетела ракета, видимо РПГ-7 и один из вертолетов, моментально довернувшись, ударил в это место струей трассеров. Над Махачкалой – висел дым, взлетали трассеры… в кроваво-красном свете заходящего солнца это выглядело особенно зловеще…
Транспортных вертолетов должно было быть два – их и было два. Две стрекозы, до боли знакомых Ми-8, служащих верой и правдой русскому солдату вот уже пятьдесят лет. Два – на случай, если один собьют или он не сможет продолжать полет из-за неисправностей. На вертолетах – тоже были подвешены блоки НУРС, по два на машину, в проеме двери десантного отсека – виднелось тонкое, черное рыльце пулемета. От здания президентского дворца, сильно поврежденного к тому времени – дали одну зеленую ракету. Сделав круг над площадью, один вертолет пошел на посадку, грамотно пошел, на грани фола, чуть не задевая лопастями здание и прикрываясь подбитым в середине площади бронетранспортером – когда вертолет будет на земле, он частично перекроет для стрелков Мугуева цель. Если стрелки еще рискнут связываться с русской ударной вертолетной группой – удар «Ночных охотников» мог любого привести в чувство. Чувство страха…
Канонерский «мишка» вел прикрывающий пулеметный огонь по зданиям, второй – уже опустился, из него выскочили четыре человека и у каждого, как успел заметить подполковник – по пулемету, ротному или легкому[65]. Хорошо подготовились, это тебе не девяносто пятый. Потом – из вертолета выбросили несколько больших, отлично знакомых любому военному ящиков – боеприпасы, выскочили еще несколько человек, в камуфляже, с автоматами. Пригибаясь, побежали к зданию…
– Князь общий – отсчет. Повторяю – отсчет. Огонь по сигналу…
Слитный топот по коридору – чудесно обострившимся слухом, президент услышал его. Это для него – было лучшей музыкой. Русские – пришли, чтобы спасти его от своего народа, к которому он испытывал ничего кроме омерзения.
Кто-то толкнулся в дверь, забарабанил со всей силой
Черт, забыл…
Президент метнулся к двери, открыл ее. Военные вскинули автоматы, но тут же опустили их…
– Караев Гаджи Ахматович… – спросил один из них, словно сверяя личность осужденного с делом.
– Да. Это я – кротко сказал президент
– Мы должны вывезти вас отсюда. Немедленно.
– Я… я сейчас.
Дошло до нас, что когда имама Ахмада ибн Ханбала (да будет доволен им Аллах) посадили в тюрьму, один из тюремных охранников пришел к нему и спросил его:
«О Абу Абдуллах, хадис в котором говорится об угнетателе и тех, кто помогает ему – он достоверный?»
Он сказал, «Да».
Тюремщик тогда сказал, «Так что же, я считаюсь помощником тирана?»
Имам Ахмад сказал, «Нет, помощники тирана, это те, кто расчесывает тебя, стирает твою одежду, готовит тебе еду, и покупает и продает у тебя. Что касается тебя, то ты сам и есть один из тиранов».
Несмотря на весь творящийся бардак… бардак просто несусветный, не входящий ни в какие рамки – связь в городе работала. Никому – ни военным, ни милиционерам, ни атакующим их боевикам Мугуева и ваххабитам – не пришло в голову нарушать систему сотовой связи, потому что она нужна была обеим сторонам. Сотовая связь в городе была неприкосновенной – и она продолжала работать. Ее, конечно, прослушивали русисты – но боевики говорили между собой на языках малых народностей Дагестана или условным фразами – и попробуй, найди переводчика для всей этой тарабарщины…
Работала связь и в осаждаемых зданиях правительственного квартала.