Помни имя своё!

Лейтенант отлично сознавал, чего опасается нидерландский полковник – того, что весь город бросится на них, и они окажется в окружении и перед лицом наступающего врага. Но и ехать, знать, что твои люди почти никак не защищены, при этом не отвечать на стрельбу – нет, это было выше его понимания…

Идущая впереди Тойота показала подфарниками поворот. Они начали поворачивать – и в них снова стали стрелять, на сей раз, судя по ударам пуль по броне – как раз по их машине. Полковник выругался на своем языке… кажется, начиналось…

Импровизированная вертолетная площадка, размеченная и расчищенная в зеленке – тоже была под обстрелом, не массированным – но стреляли со стороны города и стреляли постоянно. Хуже того – она была освещена и основной удар китайских истребителей – бомбардировщиков пришелся на нее. Здесь было два вертолета русского производства типа Хип, оба пострадали от взрыва: ударная волна бросила их один на другой. Со стороны гор тоже стреляли, с этой же стороны стоял пикап Тойота, на котором был установлен крупнокалиберный пулемет НСВ 12,7, довольно редкий в Афганистане. С него – стреляли в сторону гор, пулеметчик давал одну за одной короткие очереди на подавление. Трассеры уходили в темноту, большие, как футбольные мячи…

Посадочную площадку обстреливали не с одной точки в горах, явно с нескольких…

Бородач подбежал к пикапу – огневой точке, после чего пулеметчик прекратил огонь. Потом – он обошел вертолеты, затем – подошел к ним.

– Вот что, парни. Сами видите, какая хрень здесь творится. Похоже, что в горах аборигены больше не рады нам, там, где мы – там появляются и китайцы, а аборигенам это ни к чему. Пока что они просто намекают, чтобы мы собирали вещички и сматывались нахрен отсюда, но если кто-то из вас полезет дальше по ущелью, намеки будут более весомыми. Делать вам там совершенно нечего. Зато – вы можете чертовски помочь нам в эвакуации особо важного груза. Будьте уверены, что это намного важнее, чем приказ, который вам отдали и который приведет вас в могилу, нахрен. Итак?

– Сударь, приказ есть приказ – упрямо ответил полковник

– Поговорите с вашими людьми. Сейчас есть чертовски много возможностей умереть – но было бы просто идиотизмом умирать ни за что. За приказ, которым уже можно вытереть задницу…

Первыми – согласились американцы, в конце концов, они были одной национальности с бородачом из ЦРУ. Таким образом, отряд полковника Йенссена лишился половины бойцов и основной огневой мощи в виде двух высокозащищенных транспортеров морской пехоты. Потом – согласился и Крайст, у него вообще – не было приказа лезть в это долбанное ущелье. Потом – вынужден был согласиться и нидерландский полковник…

А потом – они ехали обратно. По враждебному, стреляющему в них городу – афганцы поняли, что к чему и вымещали злобу, как могли. Ибо злоба была – на всех одна.

И примерно к два часа по местному времени – они подошли вплотную к тоннелю Саланг, оказавшись там, где в свое время бились насмерть советские солдаты. Сторожевая застава Луна, ключ к Салангу. Тех, кто уходил туда служить – называли «космонавты» и уже не чаяли увидеть живыми…

* * *

– Идут! Они идут!

– Осветительным!

Гавкнул подствольный гранатомет, вылетевшая осветительная ракета повисла над перевалом, освещая его обрывистые, нежилые склоны. Стали видны моджахеды, ползущие меж камней.

– Живая сила! Триста! Одиночными! – сорванным голосом закричал лейтенант

И сам приник к прицелу.

Хвосты неуправляемых ракет полосовали небо, ракетчики били по своим, по чужим – им было все равно. Из ущелья, с закрытой позиции лупили минометы. Тут же, рядом – бородатый американец, вздрагивая всем телом бил по целям из винтовки МакМиллан калибра 12,7, которую он раздобыл у отступающих канадцев, вместе с несколькими коробами пулеметных патронов. Винтовка позволяла достаточно точно бить по позициям ракетчиков и не дать вывести на позицию тяжелые пулеметы.

Сам лейтенант – бил из своей винтовки. Злобно, осмысленно, он словно слился с ней. Впервые за все время пребывания здесь – он делал нормальную солдатскую работу. То, ради чего он и пошел служить в армию. Он командовал своими солдатами и поражал цели сам. Выбирал среди черноты, освещенной лишь падающей осветительной ракетой, одушевленный, стелящийся по земле ее кусок, подводил к ней треугольник прицела, целился по верхнему его углу, выпускал пару пуль, и цель больше не шевелилась. А если шевелилась – то добивал. Это было чертовски неполиткорректно и чертовски правильно.