Помни имя своё!

Лейтенант привычно занял место рядом с полковником.

Главного они нашли быстро – им был колоритный бородач, в черных очках, несмотря на ночь и с РПК за спиной. Он умудрялся ругаться сразу на английском и на дари: на английском в рацию и на дари – на местных, подгоняя их. Было видно, что это человек дела, не теряющий присутствия духа при самых скверных жизненных обстоятельствах.

– А вы кто такие, мать вашу!? – рыкнул он, увидев их

– Полковник Йенссен, армия Нидерландов. Смените тон, сударь – порекомендовал полковник

На лице бородача расплылась улыбка

– Черт возьми… Вас Тениссон послал?

– Я не знаю никакого Тениссона. Я получил приказ продвинуться вперед и удерживать позиции на склонах Пандшера, пока ситуация не прояснится.

– Господи, что за идиотский приказ…

– В армии принято подчиняться любым приказам, сударь.

– Да, да… Поэтому, я и послал ее ко всем чертям. Ненавижу подчиняться приказам, мать их. Ричард Оукс, провинциальная команда по реконструкции.

На строителя этот тип не слишком-то походил, скорее его можно было определить как пирата, только на голове косынки не хватало. ЦРУ, дивизион специальной активности, они обожают прятаться под разными гражданскими вывесками.

– Короче, по ситуации, господин полковник. Пандшер непроходим, по крайней мере, для крупных сил – точно. Я знаю, что говорю, потому что исползал это место на собственном брюхе. Местные совсем не рады видеть пакистанцев, они прекрасно понимают, что в лучшем случае лишатся с их приходом всего, а в худшем – в том числе и башки. Пандшер в безопасности, по меньшей мере, дней на десять, племенное ополчение уже занимает позиции, у них достаточно и боеприпасов и продовольствия, которые они накопили в ожидании нашего ухода. Я бы больше опасался за тоннель Саланг, потому что подорвать его пара пустяков и если кто-то это сделает – то у нас останется только очень проблематичный южный маршрут, на границе с Ираном, где стражи будут рады – радешеньки нас видеть.

– Спасибо за совет. А сами вы – что здесь делаете?

Бородач подмигнул.

– Эвакуирую кое-что. Пока есть такая возможность. Думаю, местное дерьмо нам будет кстати, еще лет на десять. Ничего не заканчивается, вашу мать… ничего не заканчивается…

Бородач внезапно замолчал – а потом с криком «Ложись!» прыгнул вперед и сбил с ног их самих…

Громыхнули разрывы…

Бомбежка – а к тому времени прошло больше ста лет с того момента как итальянский летчик первым догадался сбросить с самолета самодельную бомбу на бунтующее африканское племя – изменило ход войны совершенно. Авиация стала альфой и омегой войны, она позволяла за минуты достигать всех тех точек, к которым раньше приходилось идти годами, она позволила быстро проецировать военную мощь в любую точку досягаемости твоих самолетов. Не стало ни фронта, ни тыла, а с тех пор, как итальянский генерал Джулио Дуэ изобрел, а маршал, сэр Артур Харрис впервые применил на практике массовые бомбежки – все население воюющих держав оказалось под ударом. Правда, американцы, сами ни разу на всю свою историю не познавшие ужас бомбежек, но щедро бомбившие сами – кое-что плохо себе представляли. Они плохо представляли себе, как их ненавидят здесь, на земле войны, где в небе бесшумно парят американские беспилотники и где жизнь от смерти часто отделяет палец на кнопке пульта управления на базе Крич в невадской пустыне. И американцы – плохо представляли, в какую ярость могло перейти это чувство длительной беспомощности перед бомбами и ракетами, чувство того, что твоя жизнь не принадлежит тебе и ты нигде, буквально нигде и никогда не можешь чувствовать себя в безопасности. Америка была сильна – но была и ненавидима – и стоило только льву проявить хоть на секунду свою слабость и уязвимость – шакалы и гиены бросились на него со всех сторон…

– Черт…

Кто-то закашлялся в темноте. Освещение, работавшее от дизель-генератора, погасло, компьютеры выключились. Кто-то сломал и бросил осветительную палочку – и это придало картине совершенно инфернальный вид.

– Твою мать…

Люди поднимались. Отряхивались от стекла. Прямого попадания не, но тряхнуло хорошо…

– Гарвич, как ты там?

– Немного порезался стеклом, сэр, в остальном все в норме.

В темноте, за пустыми оконными проемами – гремели автоматные очереди, басили ДШК.

– Твою мать, придурки. Они давно улетели…

– Сэр, здесь больше нельзя оставаться…

– Да знаю…

Бородач достал спутниковый, пробил номер. Подержал трубку у уха, выругался.

– Спутниковой связи нет – сказал Лейтенант

– Знаю… Что-то все совсем хреново выглядит. Парни, вы не откажетесь от небольшой любезности – проводить меня до посадочной площадки? Это на востоке города. За это получите карту, в порядке ответной любезности. Мою, личную карту, мне она уже нахрен не нужна.

Полковник думал недолго.

– Годится.

* * *

Длинная очередь – прогремела со стороны базара, пули ударили, к счастью, не по небронированным машинам, а по броне бронемашин морской пехоты американцев.

Американцы, конечно же, ответили – крупнокалиберный пулемет дал короткую очередь в этом направлении

– Не стрелять! Не стрелять!