Помни имя своё!

Видимо, фюрер все же не всесилен. Это обычный человек и как все обычные люди – он может ошибаться.

А расплачиваются за ошибки – они. Сидящие в тоннеле…

Какое-то движение – привлекло внимание офицера Люфтваффе. Он поднялся на ноги, привычно поправил упряжь с батареей – он настолько к ней привык, что уже не замечал тяжести прибора. Пошел вперед…

У первого поста – были гитлерюгендовцы.

– В чем дело? – строго спросил он

Гитлерюгендовцы отдали салют.

– Герр официр! – никто здесь не носил знаков различия – на Постдаммерплатц чужие!

– Русские? – сразу понял он

– Так точно! Крайс отправил меня сюда с донесением! Разрешите, я вернусь!

– Нет, не разрешаю. Сколько их там?

– Не менее десяти человек, герр официр!

Взрыв – в тесном подземелье – был похож на глухой рокот, которым сопровождается обычно сход снежной лавины. Крайс сразу понял, что это такое…

Вот и еще один – выполнил свой долг до конца…

– Ложись! – крикнул он, опасаясь обвала всего тоннеля.

* * *

Тоннель не обвалился. Видимо, – Боги были благосклонны к ним – них еще оставались боеприпасы, и это значило – они не выполнили свой долг до конца.

Подошел Йельке. Чумазый – у него разбилось стекло в очках, и он так и ходил, потому что заменить было нечем. Свою ССовскую форму он давно не носил – в плену ССовцев расстреливали.

– Надо уходить. Они знают, где мы…

– Осталась последняя охота. Сколько у тебя?

– Тридцать три.

Крайс выгреб из кармана несколько драгоценных патронов и передал их Йельке

– Держи, у меня больше. Собери всех…

* * *

Зажгли свечу. Обычно этого не делали…

Крайс смотрел на лица пацанов из Гитлерюгенда, которые были с ним в последние дни в берлинских подземельях и помогли ему больше, чем кто бы то ни было на фронте – на фронте обычно не любили Люфтваффе и начали качать права. Какой же малости нам не хватило… о Боги, какой же малости. Он был уверен, что вот эти вот – дошли бы до Москвы…

– Слушайте меня, солдаты берлинского подземелья… – сказал он

Он не был большим любителем поговорить и не умел произносить речи. Но сейчас – он должен был сказать то, что по его основу должно было заложить основу сопротивления и привести, в конце концов, к возрождению Рейха.

– Сегодня последняя наша охота, после ее завершения – я отдам вам приказ спасать свои жизни любой ценой. Я настаиваю на беспрекословном его исполнении. Большая честь – погибнуть на поле брани, сражаясь за Рейх, но еще большая честь – остаться в живых, чтобы продолжить наше дело и нашу борьбу.

Я расскажу вам о том, что я видел в сорок втором в Ленинграде, и я хочу, чтобы вы рассказали о нем своим детям, а ваши дети – вашим внукам. Я видел русских, которые живыми валами накатывали на наши позиции, падая под градом пуль – но они шли и шли, волна за волной и иногда – не оставалось места на земле, которое не было бы залито кровь, или на котором не лежал бы труп. Я видел места по весне – снег скрывал это, но приходила весна и все таяло – где трупы лежали один на другом, в несколько рядов, так много там погибло людей. Я видел политруков и жидокомиссаров, которые гнали этих людей в атаку как скот, стреляя им в спины – не дай вам Бог увидеть что-то подобное, это непредставимо цивилизованному уму. Но я видел и то, что после того, как жидокомиссары были убиты – русские поворачивали назад. Они становились такими же, как мы – людьми, которые не спешат умирать.

И потому я пришел к выводу: только уничтожив большевизм, можно что-то сделать с русскими. Триста лет они жили, управляемые немцами – и ни разу за это время Европа не видела бедствия, подобно тому, какое происходит сейчас. Именно большевизм сделал возможным это варварское нашествие на Рейх, на Европу, на сам наш образ жизни, на наше будущее. Именно большевизм является главной и безусловной угрозой всей человеческой цивилизации.

Поэтому, я приказываю вам выжить и помнить. Помнить все, что здесь произошло. Помнить, как мы стояли непоколебимой стеной на защите своих родных домов. Помнить каждого убитого жидобольшевика, ведь каждый убитый большевик – это еще одно маленькое препятствие на пути к торжеству варварства над цивилизацией. Помните все это – и научите этому ваших детей.

Фюрер был почти прав, он ошибался только в одном – он заметил, как скривился Йельке – они добьют нас и только потом – будут воевать против Советов. Но это будет – не нужно иллюзий, с большевиками невозможно ужиться в одном мире. И я хочу, чтобы вы забыли все обиды и все ошибки по отношению к расово близким народам Запада – и выступили единым крестовым походом на Восток, походом цивилизации против варварства…

Помните только одно, но самое главное – как бы вы не ненавидели большевиков, боритесь не с большевиками, а с большевизмом. Большевиков слишком много – а большевизм один и он уязвим. Не будет большевизма – им конец. Так – и только так. Зиг хайль!

– Зиг Хайль! Зиг Хайль! Зиг Хайль! – трижды прозвучало в тоннеле.

* * *