Помни имя своё!

Сейчас Крайс понимал – если бы они не занимались всяческой дурью, не тратили бы деньги на Фау и Фау-2, стремясь за что-то наказать Лондон – скорее всего в сорок пятом они снова подошли бы к Москве. По некоторым признакам – он понимал, что русские тоже на пределе, и если нанести им сильный, сбивающий с ног удар – они просто не поднимутся, не хватит людей. А для того, чтобы нанести такой удар – нужно что-то совершенно необычное, что-то – чего нет у других. Армия, даже не такая большая – но способная эффективно воевать ночью, когда все остальные слепы – и стала бы таким оружием возмездия.

Но, увы. Это был Берлин сорок пятого, станция Потсдаммерплац. И русские отсюда были – в паре сотен метров.

Йельке посмотрел на свои часы. Хорошие часы, золотые. Какому-нибудь русскому варвару – хорошая добыча…

– Девятнадцать ноль семь – сказал он

– Когда сегодня темнеет?

– Девятнадцать пятьдесят три.

– Тогда ждем…

26 апреля 1945 года

Берлин, полоса наступления Третьей ударной армии

Штаб 150-й СД

Примерно два километра до рейхстага

* * *

Темнота неумолимо наступала, разводя сцепившиеся в жестком клинче стороны по углам ринга, называемого Берлин. Сегодняшний темп наступления – примерно восемьсот метров за день, саперы обезвредили две вкопанные в землю Пантеры и несколько серьезных огневых точек. За это за все – пришлось расплатиться четырьмя танками, больше чем ротой пехоты убитыми и ранеными. Один из солдат, когда его тащили в госпиталь, ругался на фрицев благим матом, мол – и за Берлин цепляются, сукины дети…

Разведчики капитана Тимофея Прошлякова пробирались по только что взятой с боя улице. Юркий «второй фронт» – Виллис, с установленным на нем трофейным MG-42 ловко лавировал между оттащенными в тыл танками, которые еще можно было починить, а вот Стударю – трудяге Студебеккеру – приходилось туго, он еще протискивался под благой мат ремонтников, вынужденных сворачивать работы. Вообще то – вызов в штаб дивизии касался одного Прошлякова – но он взял с собой все свое воинство, своим нутряным фронтовым чутьем предположив, что работа найдется для всех. И он был прав.

Воинство Прошлякова – совершенно не походило на советских солдат в том виде, в каком их рисуют на плакатах. Одетые во что попало, как разбойники с большой дороги, вооруженные в основном трофейным оружием, многие – бывшие партизаны, на своей шкуре освоившие то, чего не преподавали ни в каких академиях – тактику малой войны. Трофейное оружие – им нужно было потому, что они часто действовали в оперативном тылу немцев – и снабжать их боеприпасами никто не собирался. То ли дело – снабжаться самим с убитых. По той же самой причине все носили немецкие офицерские сапоги – и ногам удобно, и по следу ничего не определишь. Не раз и не два – их обстреливали свои, реагируя на стрельбу немецкого оружия. Опознавались, как обычно – матом.

Виллис принадлежал Прошлякову на законных основаниях – его модифицировали, поставив пулеметную спарку с разбитого бронетранспортера и переставив задние сидения задом наперед – а вот Студебеккер они тиснули. Еще в Польше тиснули, у снабженцев. Номера заранее сняли с подбитого. Когда разъяренный майор прибыл разбираться, комполка просто махнул рукой – не мешай, разбирайся сам, если сможешь. Вытащить же что-то обратно, если это уже захапали прошляковцы – было почти невозможно…

Но дело они делали. Не раз и не два приволакивали языков, последний раз – немецкого оберста. В полосе наступления на зееловских высотах – тихо прошли в тыл и оттуда сосредоточенным огнем подавили несколько укрепленных позиций немцев. То, как они воевали – больше походило на действия немецких егерей, но результаты приносило, потому их не трогали. Но и не отмечали особо – хотя тому же Жукову, совершившему при штурме Зееловских высот грубейшие ошибки[78] – валом валилось.

Наконец – они напоролись на препятствие, которое было не обойти при всем желании. ИС-2, новейший тяжелый танк стоял поперек улицы с открытыми люками. Мелькали огоньки электросварки…

Виллис остановился, едва не ткнувшись в танковый борт.

– Стой, моя родная… – прокомментировал Прошляков, выбираясь из маленького, верткого внедорожника – вы чего тут, на всю улицу раскрылились?

– Работаем, не видишь что ли? – грубым голосом отозвался кто-то

– Вижу. А другим мешать обязательно? Штаб дивизии где?

– Дальше чеши и налево, во двор. Там горелая Пантера, сразу увидишь.

– Благодарствую. И ты чешись, не спи…

К Прошлякову подошел один из его «партизан», ефрейтор Булыга. Он и в самом деле был партизаном, в армию попал только в сорок четвертом.

– Что?

– Здесь стоим. Пожрать пока можете. С местными не ругаться, ничего не лямзить.

– Есть.

Обходя танк, Прошляков увидел, что с другой его стороны – несколько черных как черти танкистов ломают ни в чем не повинные кровати, несколько кроватных сеток – уже были приварено к Иосифу Сталину с другой стороны. Кровати были хорошими, «с шарами» – мечта любого советского человека на такой кровати спать. Но тут они – всего лишь спасение от фаустников.

* * *

– Стой, кто идет!? – крикнул кто-то