Поместье Арнгейм

"Замѣчанія автора относительно искусстврннаго стиля", продолжалъ Эллисонъ, "менѣе подлежатъ возраженію. Примѣсь чистаго искусства въ той или иной части сада придаетъ ему извѣстную большую красоту. Это справедливо; вѣрно также и указаніе на человѣческій интересъ. Выраженную здѣсь основную мысль нельзя оспаривать, — но что-нибудь можетъ быть за предѣлами этого. Можетъ быть извѣстный эффектъ въ соотвѣтствіи съ основной мыслью — эффектъ, который недостижимъ при обычныхъ средствахъ, находящихся въ распоряженіи отдѣльной личности, но который, если его достигнуть, могъ бы придать саду-ландшафту очарованіе, далеко превосходящсе чары, придаваемыя ощущеніемъ чисто человѣческаго интереса. Поэтъ, имѣющій изъ ряду вонъ выходящія денежныя средства, могъ бы, не отвергая необходимой идеи искусства, или культуры, или, какъ выражается нашъ авторъ, интереса, такъ напитать свои замыслы необычностью размѣровъ и новизной красоты, что онъ достигъ бы впечатлѣнія нѣкоего духовнаго вмѣшательства. Можно видѣть, что при достиженіи такого результата онъ сохраннтъ всѣ выгоды интереса или замысла, въ то же время отрѣшая свое произведеніе отъ сухости и отъ технической стороны общепринятаго искусства. Въ самой суровой пустынѣ — въ самыхъ дикихъ мѣстахъ никѣмъ нетронутой прпроды — явно видится искусство создателя, но это искусство явно видится только размышленію; ни въ какомъ отношеніи оно не имѣетъ непосредственной силы чувства. Теперь, предположимъ, что это ощущеніе замысла, возникшаго въ умѣ Всемогущаго, на одну ступень понижено — что оно приведено какъ бы въ гармоническую или содружественную связь съ чувствомъ человѣческаго искусства — что оно образуетъ какъ бы нѣкое междуцарствіе: — вообразимъ, напримѣръ, какой-нибудь ландшафтъ, сложная обширность и законченность котораго — ландшафтъ, красота котораго, пышность и странность — возбуждаютъ представленіе о заботливости, или дѣятельныхъ усиліяхъ, или надзорѣ, со стороны существъ высшихъ, но родственныхъ человѣчеству — тогда ощущеніе интвреса будетъ сохранено, между тѣмъ какъ вложенное здѣсь искусство будетъ вызывать впечатлѣніе посредствующей или вторичной природы — природы, которая не есть Богь, и не эманація Бога, но которая все еще остается природой, какъ созданіе ангеловъ, витающихъ между человѣкомъ и Богомъ".

Въ посвященіи своего огромнаго состоянія осуществленію подобнаго видѣнія — въ свободныхъ занятіяхъ на открытомъ воздухѣ, обусловленныхъ личнымъ надзоромъ за выполненіемъ своихъ плановъ — въ безпрерывномъ стремленіи, этими планами доставляемомъ, въ высокой духовности такого стремленія, въ презрѣніи честолюбія, давшемъ ему возможность истинно ощущать единственную страсть его души, жажду красоты, которую онъ утишалъ, прикасаясь къ вѣчнымъ источникамъ, безъ возможности насыщенія;- и, прежде всего, въ сочувствіи женщины, которая была женственной, и своимъ очарованіемъ и любовью окружила его существованіе пурпурной атмосферой Рая — Эллисонъ думалъ найти, и нашелъ, изъятіе изъ общихъ заботъ человѣчества, съ гораздо большимъ количествомъ положительнаго счастья, чѣмъ это когда-нибудь грезилось пылкой фантазіи M-me Сталь, въ ея зачарованныхъ дневныхъ сновидѣніяхъ.

Я отчаиваюсь дать читателю хоть сколько-нибудь ясное представленіе о чудесахъ, которыя мой другъ совершилъ въ дѣйствительности. Мнѣ хочется описать ихъ, но я падаю духомъ, при мысли о трудности описанія, и колеблюсь между подробностями и обобщеніемъ. Быть можетъ, наилучшее — соединить и то, и другое, въ ихъ крайностяхъ.

Первой заботой Мистера Эллисона былъ, конечно, выборъ мѣстности; и едва онъ только помыслилъ объ этомъ, какъ его вниманіе остановилось на пышной природѣ острововъ Тихаго Океана. Онъ уже задумалъ путешествіе къ Южнымъ Морямъ, но размышленія одной ночи побудили его оставить эту мысль. "Если бы я былъ мизантропомъ", сказалъ онъ, "такая мѣстность была бы мнѣ какъ разъ подстать. Завершенность ея островного уединеннаго характера, и трудность входа и выхода, были бы въ данномъ случаѣ первѣйшимъ очарованіемъ; но я еще не сдѣлался Тимономъ. Мнѣ хочется покоя, но не подавленности одиночества. Я долженъ сохранить за собой извѣстный контроль надъ размѣрами и длительностью мосго покоя. Кромѣ того, нерѣдко будутъ возникать часы, когда я буду нуждаться въ сочувствіи къ тому, что мной сдѣлано, со стороны людей поэтически настроенныхъ. Итакъ, я долженъ найти какое-нибудь мѣсто недалеко отъ люднаго города — сосѣдство его, къ тому же, дастъ мнѣ возможность наилучшимъ образомъ выполнить мои планы".