Полтавское сражение. И грянул бой

Желающих рисковать жизнью из-за неосторожно брошенного пылкого взгляда коханой паненки или из-за не понравившегося каламбура среди польской шляхты оказалось крайне мало, отчего с казачьей шляхтой предпочитали не искать ссор, а это позволило ей почувствовать себя хозяйкой положения при дворе. Именно чувство вседозволенности сыграло с Иваном Мазепой роковую роль. Сочтя себя по какому-то пустяшному поводу оскорбленным, он прямо в королевских покоях обнажил саблю и потребовал у обидчика немедленной сатисфакции. Это было неслыханным по дерзости поступком, и наказание за него соответствовало тяжести вины.

Но не зря он считал себя прежде всего обладателем казачьей фамилии Мазепа и лишь потом фамилии литовских князей Колядинских. Что ж, если Речь Посполитая не нуждается в услугах королевского пажа князя Иоанна Колядинского, то почему казаку Ивану Мазепе не плюнуть на какую-то Польшу и не заняться истинно казачьим делом, как все его предки? И бывший красавец-паж, любимец очаровательных паненок и гроза соперников шляхтичей-поляков, прекрасный исполнитель ночных серенад и чтец любовных виршей собственного сочинения оказался не в казачьих войсках гетмана польского Днепровского правобережья, не в полках русской Гетманщины, а в самом вертепе степных разбойников Северной Таврии и черноморских пиратов, при одном упоминании которых варшавские придворные паненки-фрейлины падали в обморок, а седоусые ротмистры и полковники грозно хмурили брови и клали руки на эфесы сабель, — Иван Мазепа очутился в рядах Запорожского сечевого братства-товарищества.

И сечевик Иван Мазепа не уронил славы своего казачьего рода — в степных и морских походах, в сражениях с турками, татарами, поляками, в стычках с неуклонно приближающимися с севера к Запорожью русскими войсками он заслужил право быть причисленным к наиболее заслуженным и уважаемым старшинам. Боевая слава Мазепы-сечевика затмила придворные похождения королевского пажа Иоанна Колядинского, и он с удвоенной энергией принялся пробивать себе путь к вершинам власти уже на под короной польских королей, а под булавой украинских гетманов.

Вначале он искал счастья у гетмана польского Правобережья Петра Дорошенко, надеясь в интересах карьеры использовать свои прежние связи при варшавском королевском дворе. У Дорошенко Иван Степанович дослужился за десять лет до должности Генерального писаря, однако приобретенное в бытность пажом политическое чутье позволило ему вовремя понять, что противостояние гетмана одновременно Польше и России и ставка его на Турцию, как гаранта независимости Украины, не сулят Дорошенко и его окружению ничего хорошего, и перешел на службу Генеральным есаулом к гетману русского Левобережья Ивану Самойловичу.

Казалось бы, теперь до вожделенной гетманской булавы остался один шаг, но только не при Иване Самойловиче! Умен и дальновиден был гетман, слишком умен! Однако этот ум его и сгубил. Когда в 1684 году Австрийская империя, Речь Посполитая, Венецианская республика и Мальтийский рыцарский орден образовали для борьбы с Турцией «Священную Лигу» и всеми силами стали стремиться вовлечь в нее Россию, гетман Самойлович был первым, кто выступил против вступления в Лигу.

За участие в войне с Турцией «Священная Лига» сулит России «вечный мир» с Речью Посполитой? Да с Польшей и без этого давно уже мир, поскольку ей не по силам воевать с Россией! Лига обещает передать России в бессрочное владение Киев, который по Андрусовскому перемирию 1667 года между Россией и Речью Посполитой перешел на два года к России? Да указанные в перемирия два года давно уж миновали, а Россия и не думает уходить из Киева, разместив в нем свои войска и имея за спиной десять казачьих реестровых полков своей Гетманщины! Лига намерена признать за Россией право на Крым, если та его завоюет и присоединит к себе? Однако при сегодняшнем положении дел в России и при нынешнем состоянии ее армии Крым завоевать невозможно, а удержать его за собой — тем более. Так что нарушать с трудом достигнутый с Турцией мир и воевать за чужие интересы России нет никакого смысла.

Но доводам гетмана Самойловича не вняли ни царица Софья, ни ее фаворит князь Василий Голицын. В 1685 году Россия примкнула к «Священной Лиге», а в следующем году русская стотысячная армия, в состав которой входили украинские казачьи полки, двинулась на Крым, поскольку австрийцы и поляки боялись не столько значительно уступающей им по качеству вооружения регулярной турецкой армии, как стремительных набегов на свои тылы легкой татарской конницы. Поход, как и предсказывал Самойлович, закончился неудачей, та же участь была уготована и повторному походу в 1688 году. За поражения кто-то должен был ответить, и в результате сговора князя Голицына со своим другом Генеральным есаулом Мазепой козлом отпущения стал гетман Самойлович, якобы давно состоявший в тайном союзе с крымским ханом и потому с самого начала противившийся войне с ним.