Полтавское сражение. И грянул бой

А третьего апреля на подступах к Полтаве появились значительные вражеские силы, и примерно полторы тысячи пехотинцев, не сделав по крепости ни единого орудийного выстрела, ринулись на штурм ее валов, но были отражены орудийным и мушкетным огнем. На другой день к неприятелю подошли новые войска, и он повторил штурм. На этот раз Келин сделал вылазку за стены крепости двумя отрядами по семьсот человек в каждом, и противник в рукопашном бою был сбит с вала, оставив на нем и во рву свыше сотни убитых. А в ночь на пятое апреля шведы предприняли уже ночную атаку города, продолжавшуюся всю ночь и завершившуюся их отходом на рассвете к своим исходным позициям. Она обошлась королевской армии в 427 убитых, а гарнизон Полтавы заплатил за этот успех 62 убитыми и 91 ранеными.

Осада города началась, и, судя по интенсивности и ожесточенности штурмов, противник имел намерение овладеть крепостью, не считаясь с потерями.

Петр откинулся на спинку кресла, зажал в кулаке дымившуюся трубку, прикрыл глаза. Решение, которое он собирался принять, было настолько серьезным, что его требовалось еще раз хорошенько обдумать и взвесить.

Все ли он предпринял, чтобы не допустить широкомасштабного военного столкновения с Запорожьем, не упустил ли какой возможности уладить разногласия мирным путем, не позволяя разгореться на Украине, как в Речи Посполитой, пожару кровавой междоусобицы? Не вознес ли свое самолюбие и личные амбиции выше интересов державы в ответственнейший момент, когда решалась ее и его, царя Петра, судьба? Нет, он сделал все возможное, чтобы иметь Сечь если не союзницей, то хотя бы другом, и не его вина, что вынужден принимать сейчас решение, от которого с величайшим удовольствием отказался бы.

Разве не приложил он все силы, чтобы сохранить мирные отношения с Запорожьем после измены Мазепы и избрания вместо него гетманом Ивана Скоропадского? Разве не отправил с этой целью к кошевому Гордиенко своих стольников Гаврилу Кисленского и Григория Теплицкого с личной грамотой, в которой «внушал» сечевое товарищество не слушать «прелестей Мазепы», твердо стоять за «своего великого государя и православную веру», «быть в послушании» новому гетману Скоропадскому, известному на Запорожье своим умом и храбростью?

Вместе с грамотой стольниками были привезены пятьсот червонцев для кошевого атамана, две тысячи червонцев для войсковой старшины и двенадцать тысяч для куренных атаманов. Это было не все. За верность России и признание гетманом Скоропадского сечевикам было обещано «на каждый курень по 1500 золотых украинских на каждый год сверх прежняго настоящего годового жалованья». В знак особой царской милости также было обещано прислать войсковые клейноды — знамя, бунчук, литавры, а кошевому атаману и войсковому судье знаки их должностного достоинства — драгоценные «трости»-булавы.

Чтобы придать своему посольству в глазах запорожцев большую значимость и весомость, Петр велел отправить с ним архимандрита Межигорского монастыря Ирадиона Журавского, который должен был донести до сечевиков слово киевского митрополита, а гетмана Скоропадского представлял сотник Лубенского полка Василий Савич. Помимо этого, с посольством на Сечь возвращались четырнадцать запорожских дозорцев, задержанных в разное время мазепинскими сердюками и брошенных в его застенки.

Чем же ответили запорожцы на царскую грамоту и подарки? Дерзновенным письмом, в котором обвинили Петра во враждебном к ним отношении, перечисляли свои прежние обиды и выдвигали три требования, которые Россия обязана была выполнить в знак своего благорасположения к низовому товариществу: установить на Украине порядки, как на Запорожье; отдать сечевикам все мельницы по рекам Ворскле и Пслу, а также перевозы через Днепр у Переволочны; срыть все русские крепости близ Запорожья на речке Самаре и на левом берегу Днепра у Каменного Затона. А до этого они хулили царскую особу на своей раде, и когда архимандрит Журавский заступился за Петра, сечевики обозвали его московским «шпигом» и обещали сжечь живьем в смоляной бочке.