Полпред Назир Тюрякулов

Наконец 16 февраля 1933 года принц Фейсал в письме Н. Тюрякулову сообщает, что после пяти лет спора «устранен пресс исключительного режима, которому была подчинена советская торговля в Саудии и который все время давил на саудо-советские отношения и мешал их нормализации». Увы, произошло это поздно и не без финансового нажима теперь уже на саудовскую сторону: требовалась компенсация за задержку платежей по «бензиновой сделке», и правительство аль-Сауда пошло на полную отмену всех ограничений, существовавших в отношении советской торговли. Правда, предоставить Эр-Рияду кредит СССР все же отказался.

В июне 1933 года в ходе обстоятельной беседы с королем в его дворце в Мекке Тюрякулов заверяет его в том, что отказ предоставить кредит отнюдь не означает, что советская политика дружбы в отношении Саудовской Аравии подверглась принципиальным изменениям. Одновременно он дает понять, что сожалеет о том, что отмена исключительного режима произошла не перед поездкой Фейсала в Москву, а, как это случилось, в начале 1933 г. Любопытны высказывания аль-Сауда в ходе этого диалога. Говоря о своих надеждах сначала «на Аллаха» и затем на СССР, Турцию и Персию, объявив, что «основой основ является СССР», король, как это зафиксировано в докладе полпреда, следующим образом сформулировал свою политику: «Я нуждаюсь в советской помощи. Я хочу иметь поддержку СССР в военно-политических вопросах. Пусть Советы руководят мной. Я, а за мной и моя сила, будем идти за Советами. Советы могут распоряжаться мной как угодно в интересах СССР и арабов». Помимо товарного кредита, включавшего, согласно пожеланиям саудовской стороны, «цемент, железо, лес и т. п.», аль-Сауд поставил вопрос о приобретении им в СССР оружия «всех видов». Анализируя эту беседу, Назир приходит к выводу, что король сознательно делает данный запрос именно в период ухудшения саудовско-английских отношений. «Оценивая отдельные этапы советской политики Сауда, приходится констатировать, что он идет на те или иные уступки нам и проявляет готовность к сближению с нами по мере того, как ухудшается его положение».

Все усилия полпреда активизировать торговлю и иные связи тем не менее не находят должной оценки у Центра. Судя по всему, акценты в советской внешней политике в это время смещаются исключительно в сторону Запада. Л. Карахан указывает в директивном письме полпреду от 13 апреля 1934 года, что на затянувшихся переговорах по заключению договора о дружбе не следует создавать впечатления, будто бы СССР слишком заинтересован в Саудовской Аравии. (Декретом короля от 18 сентября 1932 года Королевство Хиджаз, Неджд и присоединенные области переименовано в Королевство Саудовская Аравия). «Мы заинтересованы в договоре с геджасцами так же, как и в договорах с другими странами». По поводу запросов аль-Сауда о товарном и военном кредите Л. Карахан дает установку объявить, что задержка в погашении «нефтяного» долга саудовцами создала крайне неблагоприятную обстановку, не располагающую к обсуждению этого вопроса. При этом подчеркивается, что основным вопросом работы полпредства на ближайшее время должна стать именно эта задолженность в том смысле, что необходимо было обеспечить хотя бы первый взнос с саудовской стороны. Наиболее четко положение дел изложено в записке заведующего I Восточным отделом НКИД С. Пастухова: «…По-прежнему на отношение наших торговых организаций к вопросам красноморской торговли отрицательно влияют невыплаченные нашими контрагентами долги по старым заказам».

В своих ответных записках в Москву полпред сообщает, что аль-Сауд неоднократно говорил о готовности, как, по крайней мере, он сам не уставал повторять, подписать и политический договор с СССР. Однако очевидно, что он заранее знал о неприемлемости для Москвы выдвигаемых им условий — «компенсации» в виде отчислений с вакуфных земель (в мусульманских странах движимое и недвижимое имущество, отказанное государством или отдельным лицом на религиозные цели. — Авт.) в СССР, которые к тому времени были давно национализированы, и содействие паломничеству.