«Полоцкий» цикл

В результате в земщине стали обсуждать больной вопрос: кто займёт трон в случае, если Иван действительно отречётся от власти и уйдёт в монастырь? Недовольные царской опричниной полагали, что наиболее достойным кандидатом на освободившееся место был Владимир Старицкий — не потому, что он отличался каким-то особыми талантами и харизмой, но по той причине, что в силу близкого родства с царём и по бесцветности был удобной альтернативой царевичу Ивану Ивановичу, слывшему достойным преемником своего отца.

^{Иван Грозный в монастыре. Художник В.Г. Шварц}

Так кто же прав: Бельский, Хенниг, Шлихтен со Штаденом и другие, или же неизвестный автор Пискаревского летописца? И как относиться к разговору Ивана Грозного с английским посланником А. Дженкинсоном, в котором царь упомянул о взятых у королевского эмиссара Ивашки Козлова грамотах, адресованных к английским купцам в России с просьбой пособить боярам-заговорщикам деньгами «и всякими другими способами»? Иван, правда, потом заявил, что он не верит показаниям Козлова и этим грамотам и полагает, что всё это хитрая интрига Сигизмунда, имеющая своей целью поссорить его с англичанами. Однако это не отменяет того факта, что грамоты были.

А ведь заговоры в придворной среде, имевшие своей целью осуществить перемены на троне, были в то время отнюдь не редкостью. Той же Елизавете I пришлось иметь дело с несколькими подобными крамолами. В организации некоторых из них активное участие приняла даже Испания. Заговорами сопровождалась и ожесточённая политическая борьба во Франции между католиками и гугенотами. И в этой борьбе также не обошлось без иностранного вмешательства — хоть бы и той же Испании, открыто поддерживавшей Католическую лигу. В результате заговора лишился власти и был объявлен сумасшедшим шведский король Эрик XIV, причём свергли его родные братья, действовавшие не без поддержки Сигизмунда II. Да и в Испании сын Филиппа II, наследник престола дон Карлос, вознамерился было бежать в мятежные Нидерланды, но был арестован и отправлен под стражу, где и умер через несколько месяцев. Почему, в таком случае, Русское государство, где вокруг трона в конце 1530 — начале 1550-х годов кипели нешуточные страсти, должно было спустя полтора десятка лет стать островком тишины и благолепия?

В том, что часть недовольного политикой Ивана Грозного боярства могла попробовать (и ведь не в первый раз!) переменить сидящую на московском троне персону, нет ничего невозможного и исключительного, равно как и в том, что свой замысел бояре рассчитывали осуществить при помощи Сигизмунда II и литовских магнатов. Естественно, полное представление о заговоре и его масштабах могло бы дать следственное дело, но оно, равно как и материалы сыска относительно новгородской измены, не сохранилось. Тем не менее слишком большое количество имеющихся в нашем распоряжении прямых и косвенных свидетельств не позволяют отмахнуться от версии о существовании боярского заговора как не заслуживающей доверия.

^{Аллегория тиранического правления Ивана Грозного. Иллюстрация из немецкого альманаха Давида Фассмана «Разговоры в царстве мёртвых». Германия. Первая половина XVIII века}

Ну а если заговор, направленный на свержение Ивана Грозного и возведение на престол Владимира Старицкого, действительно существовал, то многие странности и загадки осенней кампании 1567 года как с русской, так и с литовской стороны перестают быть таковыми. Нет, официальные причины прекращения государева похода в Ливонию никуда не исчезают. Но назвать их принципиально нерешаемыми вряд ли возможно. Ведь тот же Полоцкий поход 1562–1563 годов начинался в схожих условиях: по осенней распутице ратные люди, посоха и наряд стягивались к местам, откуда им надлежало идти в поход. Ещё две-три недели, и наступающая зима сделала бы выступление собравшихся на прежней русско-ливонской границе полков вполне возможным, да и отставшие обозы и наряд за это время подтянулись бы к назначенным местам. А вот известие о зреющем заговоре, да ещё в войске, находящемся в походе, — причина более чем веская для того, чтобы остановить военные приготовления и спешно вернуться в столицу.