Полное собрание в одном томе

Портной и золотых дел мастер шли как-то вместе путем-дорогою и однажды вечером услышали, уже после заката солнечного, отдаленные звуки музыки, которые доносились все явственнее; она звучала как-то странно, но очень весело, так что они позабыли даже об усталости и быстро пошли далее. Месяц уж высоко поднялся на небе, когда они достигли холма, на котором увидели много маленьких людей — мужчин и женщин, — которые, взявшись за руки, весело и радостно кружились в общей пляске, при этом и пели они премило — это-то и была та музыка, которую еще издали слышали наши путники. Среди их хоровода сидел старик, немного поболее всех остальных человечков; он был одет в пеструю одежду, и седая борода покрывала грудь его. Оба путника остановились в изумлении и стали смотреть на пляску. Старик кивнул им, пригласил войти внутрь хоровода, и маленькие люди охотно впустили их в свой круг. Золотых дел мастер был горбат и, как все горбатые, очень бодрился — он вступил первый; портной сначала как будто немного побаивался и держался в сторонке, но, увлеченный общим весельем, решился последовать за товарищем внутрь круга. Круг тотчас сомкнули, и маленькие люди опять принялись петь и продолжали свою пляску с большим увлечением. Старик же взял широкий нож с пояса, отточил его, и, когда тот оказался уже достаточно острым, старик стал вглядываться в пришельцев. Тем стало страшно, но у них немного было времени на раздумье: старик сначала ухватил золотых дел мастера и с величайшей быстротою обрил ему волосы на голове и бороде; то же самое произведено было и с портным. Однако же они совершенно оправились от испуга, когда старик, покончив свою работу, ласково потрепал их по плечу, как бы желая выразить этим, что они хорошо поступили, не оказав ему никакого сопротивления. При этом он указал им пальцем на кучу углей, лежавшую в стороне, и знаком истолковал им, что они должны этим углем набить себе карманы. Оба они повиновались ему, хотя и не знали, на что им могли пригодиться угли; а затем они пошли далее по дороге, чтобы отыскать себе ночлег. Когда они опустились в долину, колокол соседнего монастыря пробил полночь — мигом смолкло вдали пение; все исчезло, и холм, освещенный ярким сиянием месяца, опустел.

Оба путника отыскали себе на дороге харчевню, в которой и улеглись спать на соломе, накрывшись своим платьем; из-за усталости они позабыли даже вынуть уголья из карманов. Какая-то особенная тяжесть, давившая их тело, заставила их пробудиться ранее обычного. Они схватились за карманы и глазам своим не хотели верить, увидев, что они наполнены не угольями, а чистым золотом; да притом оказалось, что и волосы, и бороды успели у них вновь отрасти. Оба они нежданно разбогатели; однако золотых дел мастер, жадный до денег и лучше успевший набить свои карманы, приобрел, по крайней мере, вдвое против портного. Ну а уж известно, что корыстолюбец, имея много, желает всегда еще большего; а потому золотых дел мастер и предложил портному остаться в той местности еще на денек, а вечером выйти на прогулку, чтобы еще больше добыть себе богатства от старика на холме. Портной отказался, сказав: «С меня хватит того, что есть, и я доволен: теперь из подмастерьев мастером сделаюсь, женюсь на своей зазнобушке и буду счастлив». Однако же ради удовольствия товарища он согласился остаться еще на один день. Вечером золотых дел мастер вскинул на плечи еще пару кошелей, чтобы было куда покласть золото, и пустился по дороге к холму. Как и в предшествующую ночь, он застал маленький народ за плясками и пением; старик опять его выбрил и указал ему на уголья, предлагая захватить их с собою. Тот не заставил себя просить, набил в карманы сколько мог снести, возвратился домой совершенно счастливый и накрылся своим платьем. «Как ни тяжело золото, — думал он про себя, — ну да уж я это как-нибудь вынесу». И наконец заснул со сладким предвиденьем того, что завтра он проснется богачом. Едва продрав глаза, он быстро поднялся, чтобы осмотреть свои карманы; но каково же было его изумление, когда он ничего не вытащил из своих карманов, кроме черных угольев. «Ну да у меня еще осталось то золото, которое я получил в предшествующую ночь», — думал золотых дел мастер и вынул это золото — и как же испугался, когда увидел, что и то золото тоже обратилось в уголь. Он ударил себя по лбу рукою, запачканною углем, и тогда только почувствовал, что у него и голова, и борода — голы-голешеньки. Но беда была не только в этом: он только теперь увидел, что сверх прежнего горба на спине у него вырос еще и другой спереди, на груди. Тут признал он в этом наказание, понесенное им за корыстолюбие, и громко начал плакать. Добряк портной, разбуженный этим плачем, утешал несчастного товарища сколько мог и сказал ему: «Ты был моим товарищем в пути, так поселяйся у меня, и я разделю с тобою мое богатство». Он и сдержал слово; но его товарищ остался на всю жизнь с двумя горбами и вынужден был прикрывать шапочкой свою оголенную голову.

183. Великан и портной