Полное собрание в одном томе

и явится перед тобою опрятно накрытый столик и на нем всякое хорошее кушанье, какого ты пожелаешь, и вволю. А как насытишься и столик тебе не будет более нужен, ты только скажи:

Козочка, мэ-мэ,
Стол убирай! —

и он тотчас исчезнет». И с этим ведунья скрылась. Двуглазка же подумала: «Я тотчас же должна испробовать, правду ли она мне говорила, потому что уж очень я проголодалась», — и тотчас проговорила:

Козочка, мэ-мэ.
Стол накрывай!

И чуть только проговорила эти слова, как явился перед ней столик с белой скатертью, а на нем тарелочка с ножом, вилкой и серебряной ложкой; а кругом стояли на столе лучшие кушанья, и пар от них шел, словно бы они тотчас из кухни на стол попали. Двуглазка наскоро прочла молитву перед обедом, подсела к столу — и давай уплетать! И когда насытилась, то сказала, как учила ее ведунья:

Козочка, мэ-мэ,
Стол убирай!

И тотчас столик и все, что на нем было, исчезло бесследно. «Вот это настоящее дело!» — подумала Двуглазка и была очень весела и довольна.

Вечерком, придя домой с козой, она нашла на столе глиняное блюдце с объедками, которые ей сестры оставили, и, конечно, не прикоснулась к этой еде. И на другое утро, уходя с козою в поле, она оставила нетронутыми те куски, которые были ей поданы. В первое время сестры не обратили на это внимания; но затем заметили это и стали говорить: «С Двуглазкой что-то неладно! Она каждый раз оставляет еду нетронутой, а прежде, бывало, все приберет, что ни поставь ей! Видно, она нашла себе возможность откуда-нибудь пищу получать». И вот, чтобы дознаться правды, Одноглазка решилась с нею идти в поле за козой — и наблюдать, что у ней там творится и не носит ли ей кто-нибудь в поле еду и питье?

Когда Двуглазка опять собралась в поле, Одноглазка подошла к ней и сказала: «Я хочу с тобою идти в поле и тоже присмотреть, чтобы коза хорошо паслась и отъедалась». Но Двуглазка заметила, что у ее сестры на уме, и вогнала козу в высокую траву, а сама и говорит Одноглазке: «Пойдем, сестрица, сядем рядком — я тебе кое-что пропою». Одноглазка уселась, утомленная непривычной ходьбой и солнечным жаром, а Двуглазка и стала ей напевать все одно и то же:

Одноглазочка, вздремни!
Одноглазочка, усни!

Тогда Одноглазочка закрыла свой глаз и уснула; увидев это, Двуглазка сказала:

Козочка, мэ-мэ,
Стол накрывай! —

и уселась за свой столик и наелась и напилась досыта, а затем опять сказала:

Козочка, мэ-мэ,
Стол убирай! —

и все мигом исчезло. Тут Двуглазка разбудила сестру и говорит ей: «Одноглазочка, ты хочешь пасти, а сама и заснула; тем временем коза бог весть куда могла уйти; пойдем-ка домой». Пошли они домой, а Двуглазка опять-таки своего блюдца не тронула; Одноглазка же не могла объяснить матери, почему та есть не хочет, и в извинение себе сказала: «Я там в поле задремала».

На другой день мать сказала Трехглазке: «На этот раз ты ступай и хорошенько высмотри, ест ли Двуглазка в поле и не носит ли ей кто-нибудь со стороны еду и питье. Надо думать, что ест она потихоньку». Вот Трехглазка и примазалась к Двуглазке и говорит: «Хочу я с тобой пойти да посмотреть, хорошо ли ты козу пасешь да даешь ли ты ей отъедаться?» Но та заметила, что у сестры на уме, загнала козу в высокую траву, а ей и говорит: «Мы с тобою там усядемся, и я тебе кое-что пропою». Трехглазка уселась, порядком устав от ходьбы и солнечного жара, а Двуглазка опять затянула ту же песню:

Трехглазочка вздремни!

Да вместо того чтобы спеть:

Трехглазочка, усни! —

она по рассеянности спела:

Двуглазочка, усни! —

да все так и пела:

Трехглазочка, вздремни!
Двуглазочка, усни!

И точно, от этой песни у Трехглазки два глаза уснули, а третий не уснул. Хотя она его тоже закрыла, но только из лукавства, прикидываясь спящей, однако же все-таки могла видеть. А когда Двуглазке показалось, что сестра ее спит, она по-прежнему сказала:

Козочка, мэ-мэ,
Стол накрывай!

Попила и поела вволю, а затем сказала:

Козочка, мэ-мэ,
Стол убирай! —

и Трехглазка все это видела. Потом пришла к ней Двуглазка и говорит: «Ну, сестрица, выспалась ли? Хорошо же ты коз пасешь! Пойдем-ка домой». И когда они домой вернулись, Двуглазка опять не ела, и Трехглазка сказала матери: «Знаю я теперь, почему эта гордая девчонка не ест!» — и рассказала матери все, что видела.

Тогда это в матери возбудило зависть и досаду: «Так ты лучше нас есть хочешь! — подумала злая баба. — Постой же, я у тебя отобью охоту!» Схватила нож и ткнула им козе в сердце, так что та разом пала мертвая.