Полное собрание сочинений. Том 83

Въ этотъ день я особенно дѣятельно ходилъ по книжнымъ лавкамъ, докторамъ, и хотя и чувствовалъ, что всѣхъ Берсовъ смутилъ своимъ рѣшеніемъ править, я былъ очень веселъ, поѣхалъ въ Зору,⁶ мнѣ было очень пріятно и отъ музыки, и отъ вида различныхъ господъ и дамъ, которые для меня все типы. Бояться хлороформа и операціи мнѣ было даже совѣстно думать, не смотря на то, что ты обо мнѣ такого низкаго мнѣнія; непріятно мнѣ было остаться безъ руки немного для себя, но право больше для тебя, особенно послѣ разговора съ Таней, который меня еще больше въ этомъ убѣдилъ. Я шелъ навѣрное на то, что не исправятъ; но дѣлалъ это, чтобы избавить себя отъ своихъ же упрековъ въ будущемъ, и самъ удивлялся, какъ я могъ разными Анками, Вендрихами и толками дать сбить себя до того, что потерялъ почти цѣлую недѣлю. Въ этотъ день и на другой день не писалъ тебѣ оттого, что Поповъ нерешительно обѣщалъ пріѣхать въ субботу, 28-ое, и я въ письмѣ своемъ долженъ былъ тебя обманывать или страшно встревоживать. Забылъ, было, описать свиданіе съ Любимовымъ передъ Зорой; онъ пріѣхалъ отъ Каткова и, опять слюняво смѣясь, объявилъ, что Катковъ согласенъ на всѣ мои условія, и дурацкій торгъ этотъ кончился, то есть я имъ отдалъ по 300 р[ублей] за листъ первую часть романа, которую онъ [съ] собою и увезъ, но когда мой porte-feuille запустѣлъ и слюнявый Любимовъ понесъ рукописи,⁷ мнѣ стало грустно, именно оттого, за что ты сердишься, что нельзя больше переправлять и сдѣлать еще лучше. Теперь слѣдующій день, мое памятное 28-ое. Съ утра начались необыкновенныя событія и суетня во всемъ домѣ, какъ-то: первое барышни, уступавшія мнѣ комнату, переносились; второе, Анночка⁸ ma chère съ стиркой, произведшей тоже не малое волненіе; потомъ 3-ье: мама съ дѣвами, Степой,⁹ лапой,¹⁰ няней поѣхали въ баню; 4-ое: пріѣхала Захарина,¹¹ тоже событіе; 5-ое: полотеры, которые, мѣшаясь всѣмъ на дорогѣ, танцевали при этомъ по комнатамъ; 6-ое: Портниха съ шубками, и наконецъ 7-ое: ожиданіе Попова и приготовленіе къ операціи. Операцію тебѣ описала Таня,¹² которая обо всемъ могла имѣть большее понятіе, чѣмъ я; я знаю только, что не чувствовалъ никакого страха передъ операціей и чувствовалъ боль послѣ нее, которая скоро прошла отъ холодныхъ компресовъ. Ухаживали и ухаживаютъ за мной такъ, что желать нечего, и только совѣстно; но, не смотря на все, вчера съ разстроенными нервами послѣ хлороформа, особенно послѣ твоихъ писемъ, которыя пришли четверть часа послѣ операціи, я Богъ знаетъ какъ хотѣлъ, чтобы ты тутъ была, не для того, чтобы ты что-нибудь сдѣлала, а только для того, чтобы ты тутъ была. Боль утихла очень скоро, и къ вечеру было только неловко и скверно отъ оставшагося во мнѣ хлороформа. Въ этотъ вечеръ мнѣ все хотѣлось ходить и какъ можно больше дѣлать. Я послалъ Петю за книгами къ Ешевскому,¹³ и Перфильевы,¹⁴ узнавъ отъ него о операціи, въ 4-омъ, молодая и старая чета, пріѣхали къ намъ. Васинька¹⁵ игралъ въ Тамбовѣ съ Ольриджемъ¹⁶ Магбетъ,¹⁷ роль шотландскаго короля, и Настасья Сергеевна¹⁸ показывала Васинькину карточку въ шотландскомъ костюмѣ и подвѣшанной бородой; хочу снять копію съ этой карточки для Сережи, въ pendant съ m-lle Баумгартенъ.¹⁹ Я воспользовался Перфильевыми для себя очень пріятно, заведя Степанъ Васильевича на разсказы о 12-мъ годѣ.

Ночь провелъ хорошо, и нынче утромъ помощникъ Попова, Гакъ, пріѣхалъ, перевязалъ, сказалъ слѣдующее: Положеніе руки стало много лучше, но на линію все таки выдалась впередъ плечевая кость, и что надо предполагать, что буду владѣть рукой свободно, хотя немного не совсѣмъ такъ, какъ лѣвой; неподвижность руки и бинтъ дѣло первой важности; черезъ 3 дня можно будетъ сказать опредѣлительнѣе; черезъ 2 недѣли можно будетъ ѣхать домой; вообще положеніе руки навѣрное стало лучше, чѣмъ было. Поповъ, пріѣхавшій послѣ, подтвердилъ тоже и также неопредѣленно. Гакъ и Поповъ будутъ ѣздить. Вчера я ничего не ѣлъ, но сегодня явился прекрасный аппетитъ, и чувствую себя совсѣмъ хорошо.

Вчера послали телеграмму безъ адреса въ домъ Руднева,²⁰ и, боясь, что она не дойдетъ, ныньче послалъ тебѣ другую. Нервы еще не совсѣмъ въ порядкѣ, и потому ныньче не писалъ, хотя Лиза вызывается писать подъ диктовку; о Танѣ же я тебѣ разскажу, какъ она мила. Папа говоритъ, что онъ плакалъ, читая твои письма ко мнѣ; я едва удерживался, чтобы не дѣлать того же самаго. Сейчасъ получилъ вашъ большой пакетъ. Прощай, пиши и посылай въ Тулу за моими письмами каждый день. Воздерживаюсь отъ разныхъ вещей, которыя хотѣлъ бы написать о тебѣ самой и дѣтяхъ, оттого что эти вещи надо самому говорить и писать, а диктовать неловко.