Полное собрание сочинений. Том 83

⁹В подлиннике: Каткову. — Михаил Никифорович Катков (1818—1887), публицист; первоначально — либерал, со времени польского восстания выразитель дворянско-монархической реакции. Был редактором «Московских ведомостей» и «Русского вестника». В Катковском «Русском вестнике» Толстым были опубликованы: «Семейное счастье», «Казаки», «Поликушка», «Тысяча восемьсот пятый год» («Война и мир») и «Анна Каренина».

В ответ С. А. Толстая писала Толстому 30 ноября: «Вчера не писала тебе, милый друг мой Левочка, и что-то так неловко на душе, точно я, как бывало, маленькая, богу не помолюсь. Вчера уже поздно вечером привезли мне твое письмо, грустное, неприятное, и вчера же получила самую приятную и утешительную телеграмму, что рука на месте и ты здоров. Ну, слава богу, мне, признаюсь, немного неприятно было, что ты останешься убогий, именно с той точки зрения, что это твое существование немного бы отравило и испортило. Но я до того удивилась, что и рассказать не могу. Особенно после письма, в котором ты с такими подробностями пишешь о том, как править нельзя, как уже пустое пространство заросло хрящем, и мускулы приведены в параличное состояние и проч. Что побудило тебя править руку? Кто советовал тебе, как правили? Не скоро узнаю я всё это. Давали ли тебе хлороформу? Завтра посылаю в Тулу за и с письмом. Но еще описания, как тебя чинили и правили, быть не может. Спасибо, душенька, что посылал мне такие частые и правдивые телеграммы. Вижу, что ты помнишь обо мне и понимаешь, как мне дорого знать всё, что до тебя касается. Это бы мне и писать не надо, Левочка, письмо твое от 25-го мне очень было грустно. О руке-то уж теперь прошло, а Таню бедную мне ужасно жаль. Видно, она только и дышит, что у нас, а там душно ей. Да, Кремлевским воздухом дышать теперь тяжело, особенно такими легкими, какие у Тани. Ей только бы теперь веселиться, развернуться. Два раза молод не будешь. Мне ее ужасно жаль. Утешай ее, Лёва, и зови к нам на лето, непременно. Отчего ты, глупый, скучаешь? Я уже писала тебе, чтобы ты рассеивался, нарочно старайся веселиться, а то что же, кой веки раз уехал, и то скучаешь. Я очень рада, что тебе пишется. Это всегда для меня радость. Готовь, готовь мне работы. Я уже соскучилась без переписывания» (ПСТ, стр. 33—34.)

25.

1864 г. Ноября 27. Москва.

Вчера въ первый разъ не успѣлъ написать тебѣ вечеромъ въ тотъ же день и пишу теперь утромъ, еще всѣ спятъ, чтобъ поспѣть до 9 на почту. Посылай, пожалуйста, Кондратья¹ или Сережку² каждый день.³ Не успѣлъ я написать вчера отъ того, что зачитался Рославлевымъ.⁴ Понимаешь, какъ онъ мнѣ нуженъ и интересенъ. Вчерашній день: никуда не выѣзжалъ, ожидая гимнаста Фосса, и пробовалъ, было, писать, но негдѣ, мѣшаютъ, да и не въ духѣ былъ, должно быть. Невесело, совсѣмъ не весело въ Кремлѣ. А[ндрей] Е[встафьевичъ] только и говоритъ, что о своей болѣзни, к[отор]ую онъ видитъ въ кишкахъ. Лиза тихо сидитъ и шевелится по своимъ дѣламъ, а Таня плачетъ цѣлые дни, какъ вчерашнее утро. О чемъ? не добьешься, или все о томъ же, или о томъ, что ей скучно. Это правда. Года 3, 2 тому назадъ былъ вашъ цѣлый міръ твой и ея, съ влюбленьями разными и ленточками, и со всей поэзіею и глупостью молодости, а теперь вдругъ и послѣ нашего міра, ей очень полюбившагося, и всѣхъ передрягъ, т. е. чувства, испытаннаго ею, она, вернувшись домой, не нашла больше этаго міра, к[отор]ый у нея б[ылъ] съ тобою, а осталась добродѣтельная, но скучная Лиза, и поставлена она лицомъ къ лицу, т. е. ближе къ родителямъ, к[отор]ые вслѣдствіи болѣзни стали тяжелы.⁵ Ну, записались на коньки, сдѣлали шапочку мерлушечью, записались въ концертъ, но этаго ей мало.