Полное собрание сочинений. Том 6.

2) На площади у угла эсаульскаго новаго дома, въ которомъ была лавочка съ пряниками, стручками и смячками, больше всего собралось нарядныхъ бабъ и двокъ и молодыхъ казаковъ. Много здсь было чернобровыхъ нарядныхъ красавицъ, но Марьянка, эсаулова дочь, была лучше всхъ, черноброве, румяне и красиве всхъ и больше всхъ около нея увивались молодые парни. Двка эта была очень высока ростомъ и широкоплеча. Изъ лица ея видны были только продолговатые черные глаза съ длинными рсницами, тонкія черныя брови и начало прямого носика. Зеленый канаусовый бешметъ съ серебряными застежками, открывая выше локтя мощныя блыя руки и загорлыя кисти, прикрытыя только широкимъ рукавомъ розовой рубашки, стягивалъ ея гибкой, неузкой станъ и двственно высокую грудь; такъ называемые фабричные синіе чулки со стрлками обливали ея прямыя какъ струнки и сильныя ноги; узкая длинная ступня, обтянутая краснымъ чувякомъ съ галуномъ, высоко и легко становилась на землю. Во всемъ склад ея, въ каждомъ порывистомъ движеніи, въ горловомъ звонкомъ смх и молодецкой почти мужской походк видна была та двственная 17-лтняя молодость, которая не знаетъ куда двать своего здоровья и силы. Ея невстка, молодая, худощавая, блдная казачка, сидла на бревнахъ подл строившагося дома и держала въ руках двухъ лтняго ребенка. Марьяна, спустивъ платокъ съ лица, такъ что ея тонкой прямой носъ и алыя изогнутая въ углахъ и покрытыя легкимъ чернымъ пушкомъ губы стали видны, нагнувшись надъ ребенкомъ, щекотала его сморщенную шейку и безпрестанно звучно цловала его то въ лобъ, то въ носъ, то въ рученки, которыми смясь защищался ребенокъ.

3) Два молодые казака, грызя изъ рукава смячки, вышли изъ за угла и приподнявъ папахи пріостановились около двокъ. Одинъ изъ нихъ былъ худощавый черномазый парень въ новой срой черкеск русскаго сукна, обшитой галунами. Это былъ сынъ станичнаго. Другой былъ плотный румяный казакъ съ маленькими, узкими, хитрыми глазками и едва пробивавшейся бородкой. Это былъ Кирка-охотникъ, бдный сирота, готовившійся въ ныншнемъ году поступить въ строевые и занимавшійся охотой съ старикомъ Епишкой.

На немъ была рыжая черкеска съ тесемочками, черный бешметъ не совсмъ новый и стоптанные чувяки. Но все таки на него веселе было смотреть, чмъ на наряднаго станичнаго сына; особенно ежели бы онъ былъ посмле. Несмотря на свое красивое лицо, онъ смутился, подойдя къ двкамъ, закраснлся, не зналъ что сказать и опустивъ глаза сталъ неловко переминаться съ ноги на ногу. Марьяна же, продолжая цловать ребенка и цлуя приговаривать: ахъ ты черный песъ, черный, черный, — нсколько разъ украдкой повела своими большими черными глазами на Кирку, тоже закраснлась, и припавъ губами къ пухленькой щек ребенка, разгораясь все больше и больше, стала цловать его такъ сильно, что мать отвела отъ нее дитя.

— Что балуешь, проклятая двка, сказала невстка, ступай лучше псни играть. —

— «Что такихъ малыхъ цлуешь, нянюка [52]Марьянка, лучше меня поцлуй», сказалъ сынъ станичнаго, поплевывая шелуху смячекъ.

— Я-те поцлую, смола чертовская, отвчала Марьяна, полусерьезно, полушутя замахиваясь на него.

— Ну-ка, ну-ка, ударь, сказалъ парень, все подвигаясь къ ней, и Марьяна ладонью ударила его по спин такъ сильно, что онъ чуть не упалъ и отскочилъ на два шага. Вс захохотали, исключая парня, который, притворяясь, что ему очень больно, потиралъ себ спину.

— Вотъ, говорятъ, у двокъ силы нтъ, сказалъ онъ.

— Купи пряничковъ, сказала одна изъ двокъ.

— За что покупать? деретесь больно. —

— Чтожъ псни не играете? Запвай, коли знаешь.

Между тмъ, какъ въ кружк шли такіе разговоры и шуточки между двками и парнями, Кирка ничего не умлъ сказать и потому, приподнявъ папаху въ вид поклона, отошелъ прочь отъ двокъ къ толп мальчишекъ, зажигавшихъ мячъ.

— Дайте ка, ребята, я зажгу разъ, сказалъ онъ; ему дали лапту и онъ, бойко развернувшись, зажегъ такъ крпко и удачно, что мячъ высоко, высоко взвился въ воздух и перелетлъ черезъ станицу. Двки глядя на него засмялись и громче всхъ засмялась Марьяна.

— Вишь маленькой, пошелъ съ ребятами играть, сказала она.

4) Кирка бросилъ лапту, надвинулъ папаху и пошелъ прочь съ площади къ своему дому.

Какъ только онъ вышелъ изъ виду двокъ, онъ совсмъ сталъ другимъ человекомъ, и взглядъ и походка его стали бойкія, молодецкія. — У сосдняго дома онъ сталъ на завалину и окликнулъ хозяина. Уйде ма [53]дядя?

Здоровый басистый голосъ откликнулся изъ хаты тоже по татарски.

— Дома дядя, дома. Чего надо?

Кирка повернулъ на дворъ и вошелъ въ хату. —