Полное собрание сочинений. Том 4

— Съ натуги, кормилецъ. Взяли мы ее запрошлый годъ изъ Бабурина, — продолжала она слезнымъ голосомъ, — ну баба была и молодая, св жая, смирная: важная была баба, родной. Дома-то у отца за заловками въ хол жила, нужды не видала, а какъ къ намъ поступила, какъ нашу работу узнала, и на барщину, и дома, и в зд , она, да я. Мн что? я, баба привышная, она-жъ тяжелая была, да горе стала терп ть, а все маялась — работящая была — ну, надорвалась, сердешная. Стала чахнуть, да чахнуть. Л тось петровками еще на б ду родила, a хл бушка не было, кой-что, кой-что ли, работа-же сп шная подошла. У ней груди и пересохли. Д тенокъ первинькой былъ, коровенки н ту-ти, да и д ло наше мужицкое, гд рожкомъ выкормить, а кормить неч мъ; ну изв стно, бабья глупость, она этимъ пуще убиваться стала. А какъ мальчишка померъ, ужъ она съ этой кручины выла, выла, голосила, голосила, да нужда, да работа, все таже, да такъ извелась, сердешная, что къ Покрову и сама кончилась. Онъ ее пор шилъ, бестія. Что я тебя просить хот ла, Ваше Сіятельство — продолжала она, низко кланяясь.

— Что?

— В дь онъ мужикъ еще молодой, отъ меня уже какой работы ждать, нынче жива, а завтра помру. Какъ ему безъ жены быть? В дь онъ теб не мужикъ будетъ. Обдумай ты насъ какъ нибудь, отецъ ты нашъ.

— То есть ты женить его хочешь? Чтожъ, это д ло.

— Сд лай божескую милость, ты нашъ отецъ, ты наша мать, — и, сд лавъ знакъ своему сыну, она съ нимъ вм ст грохнулась въ ноги Князя.

— Зач мъ-же ты въ землю кланяешься, — говорилъ Николинька, съ досадой поднимая ее за плечо. — Разв нельзя такъ сказать. Ты знаешь, что я этаго не люблю. Жени сына, пожалуйста, я очень радъ, коли у тебя есть нев ста на прим т .

Старуха поднялась и утирала рукавомъ сухіе глаза. Давыдка посл довалъ ея прим ру и въ томъ же глупо-апатическомъ положеніи продолжалъ стоять и слушать, что говорила его мать.

— Нев сты-то есть, какъ не быть? Вотъ Васютка Мих йкина, д вка ничего, да в дь безъ твоей воли не пойдетъ.

— Разв она не согласна?

— Н тъ, кормилецъ, коли по согласію пойдетъ?

— Ну, такъ чтожъ д лать? Я принуждать не могу, а вы поищите другую: не у себя, такъ у чужихъ, я охотно заплачу 100, 200 р., только бы шла по своей охот , а насильно выдавать замужъ нельзя. И закона такого н тъ, да и гр хъ это большой.

— Э-э-эхъ кормилецъ! Да статочное ли д ло, чтобы, глядя на нашу жизнь, охотой пошла? Солдатка самая и та такой нужды на себя принять не захочетъ. Какой мужикъ и д вку къ намъ въ дворъ отдастъ. Отчаянный не отдастъ. В дь мы голь, нищета. Одну, скажетъ, почитай, что съ голоду, заморили, такъ и моей тоже будетъ. Кто отдастъ? — прибавила она, недов рчиво качая головой. — Разсуди, Ваше Сіятельство.

— Такъ что же я могу сд лать?

— Обдумай ты насъ какъ нибудь, родненькій, — повторила уб дительно Арина, — что намъ д лать?

— Да что же я могу обдумать? Я тоже ничего не могу сд лать для васъ въ этомъ отношеніи. Вотъ хл ба вы просили, такъ я прикажу вамъ отпустить и во всякомъ д л готовъ помогать; только ты его усов сти, чтобы онъ свою л нь-то бросилъ, — говорилъ Николинька, выходя въ с ни, старух , которая кланяясь сл довала за нимъ.

— Что я съ нимъ буду д лать, отецъ? В дь самъ видишь, какой онъ. Онъ в дь мужикъ и умный, и смирный, гр хъ напрасно сказать, художествъ за нимъ никакихъ не водится; ужъ это Богъ знаетъ, что это съ нимъ такое попритчилось, что онъ самъ себ злод й. В дь онъ и самъ тому не радъ. Я, батюшка, Ваше Сіятельство, — продолжала она шопотомъ, — и такъ клала и этакъ прикидывала: неиначе, какъ испортили его злые люди.

— Какъ испортили?

— Да какъ испортили? Долго ли до гр ха. По злоб вынули горсть земли изъ подъ сл ду... и нав къ не челов комъ исд лали, в дь всякіе люди бываютъ. Я такъ себ думаю; не сходить-ли мн къ Дындыку старику, что въ Воробьевк живетъ, онъ всякія слова знаетъ и порчу снимаетъ, и съ креста воду пущаетъ; такъ не пособитъ ли онъ!

— Н тъ, онъ не поможетъ; а я подумаю о твоемъ сын , — и Князь вышелъ на улицу.

— Какъ не помочь, кормилецъ, в дь онъ колдунъ, одно слово колдунъ.

Давыдка Б лый мужикъ смирный, непьющій, неглупый и честный, онъ лучше многихъ своихъ товарищей, которые живутъ не такъ б дно, какъ онъ. Но несчастный въ высшей степени лимфатическій темпераментъ или апатическій характеръ, или проще[?] насл дственная непреодолимая л нь, сд лали его т мъ, что онъ есть — лодыремъ, какъ выражается его мать. И она совершенно права, говоря, что онъ самъ этому не радъ. Онъ родился лодыремъ и в къ будетъ лодыремъ, ничто не изм нитъ его. Но родись онъ въ другой сфер , въ которой безпрерывный тяжелый трудъ не есть существенная необходимость, кто знаетъ, ч мъ-бы онъ былъ? Разв мало встр чаемъ мы этихъ запухшихъ, вялыхъ, л нивыхъ натуръ безъ живости и энергіи, которые были такими-же лодырями, родись они въ б дности? Но средства къ существованію ихъ обезпечены, временный умственный трудъ въ н которой степени возможенъ для нихъ, и они спокойно погружаются въ свою безвыходную апатію, часто даже щеголяя ею, и, неизв стно почему, называя славянскою л нью.