Полное собрание сочинений. Том 2

– Теперь этого уже никто не узнает.

– Какая нелепая смерть. Боже, прими его, как сына своего.

– Да, пусть земля ему будет пухом.

– Всё же Бог…

– Да при чём здесь бог?

– Бог повсюду, как здесь…

– Ох, Константин Станиславович, если бы вы только знали, как вы достали всех этим несчастным богом.

– А вы-то сами…

– А что я?

– Всё «Человек», «Человек»… Человек– ничтожество, цели у него– пожрать и поспать, да ещё, по возможности, подчинить себе остальных. Что в нём может быть хорошего?

– Человек– это…

– Животное. Все ваши гуманистические идеалы любой психолог опровергнет за полчаса.

– Да вы…

– Где вы видели эту вашу любовь к ближнему? «Под маской друг-для-друга разыгрывается друг-против-друга».

– Константин Станиславович, вы стали экзистенцианалистом?

– Не придирайтесь к словам. Главное, что чистого «друг-для-друга» не существует, если только внешнее и то только по расчёту, а вы это возводите в ранг философской системы.

– А ваша-то система…

– Моя точка зрения хотя бы не противоречит самому человеку.

– Зато она противоречит самой себе.

– Это вы…

– «Навязчивые идеи– вот истинно священное», так что вся ваша религия, вся вера– навязчивые мысли, которые пристали к человечеству, как банный лист…

– Да как вы…

– …а вы и рады думать, что без этого листа нельзя и шагу ступить.

– А ваши идеи значит ненавязчивые?

– Нисколько.

– О праве на существование такого взгляда на человека можно было спорить лет двести-триста назад, а не сейчас, когда…

– По-вашему, кроме грязи в Человеке ничего нет?

– Кроме грязи в человеке есть только Бог, и если вы отрицаете его существование, значит человек– одна грязь.

– Тогда вообще какой смысл жить праведно, стремиться к богу, если от этой грязи всё равно никогда не отмоешься?

– Но ты стремишься и ты…

– Но всё равно же ты изначально грешен, «Vitiata natura», всё равно попадёшь в ад.

– Это не ты решаешь, а едино лишь Господь Бог.

– В таком случае, что-то я не вижу смысла в праведности. Это же глупо: лишать свою жизнь стольких удовольствий, притом, что это всё равно не будет иметь никакого значения.

– Но…

– Что?

– А сами-то, зачем я буду стремиться к людям, любить их, если их цель, цель каждого, только использовать меня?

– Вы, я вижу, тоже прониклись взглядами…

– Я…

– Константин Станиславович, вы же и сами понимаете, что цели можно менять.

– Нельзя!

– Да вы ещё хуже… Он хотя бы верил в одного Человека– в себя, а вы вообще ни в кого не верите.

– Потому что люди…

– Люди– это единственное, ради чего стоит…

– Жить стоит только во имя Господа.

– Да кто он такой, чтобы я…

– Он…

– Да замолчите вы наконец! Пётр Дмитриевич, тоже мне филантроп; человек умер, а вы… Развели тут базар.

– Мы…

– Ради других вы живёте, ну-ну. Вам же даже на смерть этих других наплевать. Как вы можете…

– «Пусть мёртвые хоронят своих мертвецов».

– Что? Константин Станиславович, да вы…

– Он просто хотел…

– И вам ещё хватает наглости оправдываться?

– Ну что же нам теперь…

– Да вы хоть понимаете, что говорите? Это же вы, мы, его в гроб загнали, хоть бы…

– Мы не…

– Какие же вы… Мне противно с вами сидеть.

– Постойте, мы…

5.05.03 14:10 – 14:17

«Умер он, умер, Бог забрал его, так почему же виноват я, мы? Нет, Виталий Андреевич не прав. Едино лишь Бог всё решает, от человека ничего не зависит; на всё воля Господня. Но ведь я… Да нет, при чём здесь я? Если в его смерти и есть доля нашей вины, то моя наименьшая…»

– Здравствуйте, Константин Станиславович.

«Но всё равно же есть!

Нет! Не виновен я…

Кажется, со мной поздоровались… Неважно.

Да, не нравился он мне, чего уж греха таить, но не я его убил, не я толкнул его под машину, пусть даже и косвенно. Если только… Да, может, я и доводил его до этого предела, но ведь вместе с остальным, не выделяясь из прочих, да и не из злого умысла. Кто ж знал…

Нет, я был зол, я…

Нет! То не я, то Бог, только Он в праве решать, только Он может решить, кому жить, а кому умереть. Грешен был Владимир Николаевич, вот Бог и забрал его. Он…

Получается, он забрал его из мести? Забрал за то, что перечил?

Что за глупости? Как я мог даже допустить такую мысль? Да и в праве ли я судить Господа и думать о делах Его? Да, забрал Он Владимира Николаевича, но ведь на всё воля Его, так при чём же здесь я? Я…

Странно; тогда получается, если один человек убил другого, значит Бог захотел смерти того человека, заранее Он написал ему такую судьбу, Сам решил, Сам выбрал исполнителя… Но ведь убийство– это смертный грех, но в то же время всё решает Бог… За что же его тогда в ад? Он же был лишь средством в руках Господа, он же не мог выбирать, он…

Да что же такое?! Что же я… Откуда только берутся такие мысли? Пошатнул он веру во мне, житья никакого не стало, будь ты… Господи! Молю тебя…

– Эй.

Кто это? Никого.

«Горшок»… От него же не зависит, куда его поставят, так почему же тогда после «смерти» он должен расплачиваться за это, как будто он выбирал? Господь…

– Костик…

Да кто же это?»

– Мужчина, осторожней.

– Извините.

«Кто? Неужели Дьявол? Господи, спаси и сохрани! Да, усомнился я в Тебе, виноват я, но то не я, то…

– Ты.

Господи, Господи…»

– Мам, смотри, какой дядя.

– Не показывай пальцем и не кричи.