Полное собрание сочинений. Том 1

Но сын-то мёртвый, а я живой. Да и Татьяна… Если я умру и оставлю Татьяну одну, то Юрий вряд ли обрадуется там, на небесах.

Нет! Я полгода мечтал убить Василия. Я клялся душою сына, значит, я должен. Отступать поздно. Остались считанные минуты.

Хотя деньги, новая жизнь…»

Наконец-то Василий вышел из телецентра. Судя по его виду, он был не в лучшем настроении. Он остановился у входа.

«У меня минуты две-три, не больше. Этого мне хватит…»

Николай Александрович прицелился. Руки дрожали, и он на секунду опустил винтовку.

Василий стоял и курил.

«Вот чёрт! Что же я так разнервничался? Это же так просто! Спокойнее, спокойнее…»

Николай Александрович сжал винтовку покрепче и прицелился.

«Нет, Татьяна права, хватит жить прошлым. Надо начинать новую жизнь…»

Василий всё так же курил.

«Бред! Я обещал, а значит, я убью его…»

Он вновь прицелился и собрал всю свою волю, всю свою злость в кулак и собрался нажать на курок. Но тут к Василию подошёл какой-то молодой человек и попросил у него закурить.

Николай Александрович выругался и, размяв пальцы, снова взялся за винтовку.

«Деньги, жизнь, всё! А с другой стороны – убийство и тюрьма…»

Молодой человек отошёл от Василия.

Николай Александрович снова прицелился. Палец лежал на спусковом крючке.

«Нет, стоп! Что я делаю? – он снял палец с курка. – Это же… Надо продолжать жить. Сильный не тот, кто справился с другим, а тот, кто справился с собой…»

Василий бросил недокуренную сигарету и направился к машине.

«Я должен… Всё, хватит! Татьяна права, я ничего и никому не должен. Юрий бы меня понял. С такими деньгами стоит жить. Татьяна, в конце концов, тоже не чужой человек…»

Николай Александрович в последний раз посмотрел на Василия и прошептал:

– Живи, сволочь, Бог тебе судья, а меня ждёт новая жизнь.

Николай Александрович положил винтовку на пол и облегчённо вздохнул.

Павел и Пётр, понуро опустив головы, вошли в кабинет Босса и скромно сели за стол.

Все молчали.

– Ну и что вы мне скажете? – наконец пробасил Босс. Голос его звучал совсем недружелюбно.

– Операция провалена полностью.

– Даже Николай Александрович…– перебил Павел Петра и взялся за голову.

– Больше ничего не хотите мне сказать?

Они молчали.

– Это всё? – уже настойчивее повторил Босс.

– А что ещё? – прошептал Павел. – Всё ясно, эксперимент не удался. Плоть всегда побеждает дух.

– Увольняйте нас, – добавил Пётр.

– Вас не уволить, вас прибить надо.

– Прибейте, – равнодушно сказал Павел и ещё ниже опустил голову.

Босс вздохнул.

– Столько сил, столько времени! И зачем мне это было надо? И вы тоже хороши…

– Мы не…

– Только не надо оправданий! Мол, кто ж знал, что всё так запущено… Думать надо было.

– Мы думали…

– Значит, плохо думали. Я вообще начинаю сомневаться, есть ли у вас ум, если вы ещё верите в людей.

– Мы уже не верим.

Босс не стал ничего больше говорить.

Опять затянулась пауза.

– Мы хотим подать в отставку.

Босс усмехнулся.

– И кого я поставлю на ваше место? Василия, Сергея? Всё, закончились люди! – он зло вздохнул. – Живите. Будете у меня раритетами.

Ни Пётр, ни Павел не знали, радоваться этому или огорчаться.

Они опять молчали.

– Знаете, что я скажу? – Босс сделал паузу. – Надоело мне мучиться с этими… Всё, я забываю и о Земле, и о людях, эксперимент закрыт. Люди для меня больше не существуют. У животных нету бога, значит, я им больше не нужен.

Они были согласны.

– Всё, все свободны.

Василий приехал домой и, не раздеваясь, завалился на диван. Так плохо ему ещё никогда не было.

«Что я делаю? Во что я превратился? Жалкое подобие настоящего Василия. Где он? Что с ним случилось? Он умер, или его убили? Скорее всего, его долго пытали, и он не выдержал, он умер от нестерпимой боли бесполезности. А он должен был выдержать! Должен!

Зачем я был нужен? Что я сделал, и что я мог сделать? Всё это уже неважно, я всё продал. Я продал бесценную вещь за кучку бумажек. Да чем я лучше остальных людей? Нет, я не лучше, я хуже, меня надо казнить только за то, что я жив.

Почему я перестал верить в себя? Потому не хотел себе верить, или потому что все вокруг кричали, что я никто и ничто, и я поверил им? Я поверил толпе. Как же она всё-таки многолика и неуязвима. Толпа умрёт с предпоследним человеком. Как же я завидую тому последнему; тому, кто умрёт позже всех…

А я… А что я? Я стал вторым «Сергеем», да и тот же Иван когда-нибудь станет «Сергеем», а иначе нельзя; или так, или смерть.

Смерть… Хотя какой смысл? Ну, допустим, повешусь я, а что это изменит? Нет, это не выход, да и мать жалко, столько лет со мной, дураком, маялась.

Я стал шарлатаном. Я прошёл путь от Бога до Дьявола. Жаль, что обратной дороги нет. Упасть легко, взлететь потом трудно… Мой билет просрочен.

Я так и сдохну мошенником, о котором в народе будут рассказывать небылицы. И никто не вспомнит, как я мёрз, как голодал, как унижался и как стремился. А стремился к чему? Стремился к человеку, а как подошёл поближе, увидел обезьяну; маленькую агрессивную обезьянку, которую ничем не проймёшь.

А кто виноват? Я или они? Не знаю…

Что мне теперь делать? Не знаю…