Полное собрание сочинений. Том 1

– Нет, закон эволюции не нарушен, просто у человека идёт эволюция не физическая, а умственная, и не тот выживает, кто сильнее, а тот, кто умнее. И сейчас система ценностей такова, что чем больше денег, тем значит человек умнее, наглее, хитрее, и, следовательно, именно он и должен победить, – заключил Василий.

– Что-то я вас тогда не понимаю. Получается, что деньги – это главная мера ума, поэтому и хотят их больше и больше, чтобы, по сути, показать себя, а причём же здесь тогда всё ваше учение, весь этот духовный мир?

– Ум может развиваться в двух направлениях: или в материальную, или в духовную сторону, сейчас просто страшным образом преобладает материальное развитие, – Василий сделал паузу. – Моя задача в том, чтобы перенаправить это развитие с материального пути на духовный, изменить меру, систему ценностей.

– Хитро.

– Ничего хитрого, переориентировка и всё.

– Ладно, – сдался Сергей. – Вы правы.

Василий отставил пустую чашку.

– Надо идти.

– Вы уверенны?

– Абсолютно.

Сергей и Иван встали.

– Ну что ж, – Василий застегнул на две оставшиеся пуговицы своё старенькое пальто. – Засиделись мы что-то, пора в путь.

Николай Александрович сидел на кухне и, уставившись в одну точку, курил сигарету. Погода была отвратительная: ветер, снег, на дорогах сплошной лёд, а потому настроение было далеко не из лучших. Впрочем, у Николая Александровича последнее время всегда было такое настроение. Татьяна почти совсем перестала с ним разговаривать, а на работе и вовсе поговорить было не с кем. Все мысли были только о Василии.

Прозвенел телефон.

Николай Александрович потушил недокуренную сигарету и неспеша снял трубку.

– Да, – произнёс он.

– Здравствуйте Николай Александрович, это вам звонит Григорий Алексеевич, детектив.

– Я, кажется, вам уже заплатил.

– Не в этом дело, – небольшая пауза. – Дело в том, что я узнал, что вы купили оружие…

– Откуда вы это знаете?

– Не важно.

– Татьяна просила покапать мне на мозги?

– Нет, не Татьяна.

– Неужели?

– И вообще, знать – это моя работа. Так вот, мне хотелось бы предостеречь вас от непоправимых последствий…

– За свою задницу боитесь? Не бойтесь, я скажу, что вы не знали, зачем он мне нужен, тем более, что вы и действительно этого не знали.

– Да не в этом дело. Просто мне жаль…

– Вы ничего не понимаете.

– Я очень даже всё понимаю.

– Я не маленький, чтобы вы меня учили, что хорошо, а что плохо.

– Но убийство – это всегда излишняя крайность.

– Не всегда.

– Я так понял, что вы хотите мстить.

– Значит, всё-таки Таня. Ну, хорошо, да, я хочу отомстить.

– Но этим вы только поломаете свою жизнь.

– Это важнее жизни, это важнее смерти, для меня это сейчас важнее всего. Да и такая жизнь мне всё равно не нужна.

– Ну, вы как из средневековья.

– Честь и совесть всегда были, есть и будут.

– Пора бы уже и забыть эти напыщенные предрассудки.

– Цену человека определяет его честь, и если вы говорите, что это предрассудок, пережиток прошлого, то поздравляю, вам нет цены.

– Не утрируйте. Я…

– Да что ж это, в конце концов, такое? – не выдержал Николай Александрович. – Весь мир, что ли, встал против меня? Что вы все меня отговаривайте? Поймите вы все, наконец, никто и ничто не собьёт меня с намеченного пути, я достигну своей цели, чего бы мне это ни стоило, ясно? Всё, разговор окончен.

Николай Александрович со злостью бросил трубку и, не отходя от телефона, прикурил очередную сигарету.

Ну, вот и тот город, в котором Василий был чуть больше двух месяцев назад. До сего момента они посетили всего несколько небольших городков и деревень, большую часть которых они проходили ранее.

Василий всё больше и больше расстраивался, хотя ему и все падали в ноги и до сих пор говорили спасибо. Никаких изменений, можно сказать, и не было. Всё было исключительно на уровне разговоров, которых было множество, а вот дел никаких. Василий понимал, что ещё месяц-другой, и обо всём его учении забудут, как о страшном сне. Всё осталось на своих местах.

Но, как известно, надежда умирает последней, и пока Василий держался, всё понимание этого пока ещё было скрыто глубоко внутри, хотя оно и силилось выйти наружу. Василий то приуменьшал значение увиденного, то сваливал на то, что это были лишь небольшие деревни, в которых народ, как известно, консервативен, то придумывал ещё что-то, однако ж, смятение никуда не хотело уходить. Главное теперь был этот город. Только на него Василий сейчас и надеялся, веря всеми силами.

Однако, настроение всё равно почти всегда было плохое, это можно было назвать даже депрессией. Все мысли были только о том, что никому-то он не нужен, и что всё его учение – слова на ветер. Город – последняя надежда, пусть и подсознательная. Здесь Василия, помнится, очень хорошо приняли и поняли, здесь остался Фёдор… Если не здесь, то где же ещё?

Василий постучал в тот самый дом, который стоял на самой окраине города.

– Ну, кто там ещё? – недружелюбно ответил голос за дверью.

– Фёдор, это я.

Дверь тут же открылась, и на пороге показался улыбающийся Фёдор.

– Ну, наконец-то! Проходите, проходите.

Василий вошёл, Иван и Сергей следом.

Они все поприветствовали друг друга.