Полное собрание произведений в одном томе

Тут ему пришлось, конечно, эти слова разъяснить, что вызвало немалое оживление и обсуждение. Как так Земля могла изменить ориентацию по отношению к звездам?.. Никто не мог взять в толк.

— И границы никакой нет, — чуть поморщась от раны, заявил Редуотер.

— То есть?.. — слегка приподнял брови Хантер.

Редуотер сказал, что островок реликтовой флоры и фауны мог сохраниться на Земле в том случае, если между ним и миром возникла бы какая-либо практически непреодолимая преграда. Конан Дойл, кстати, так и сделал — напомнил Генри. Поместил свой «затерянный мир» на труднодоступном горном плато, куда не доберешься и откуда не выберешься. Почти. Вот в этой изоляции и образовалась экосистема, резко отличная от всех прочих экосистем Земли… Так что научное обоснование тут вполне здравое. Но в нашем-то случае таких мощных преград не было! Как же могла произойти такая перемена?..

Интонацией Редуотер дал понять, что на этот вопрос у него ответа нет.

А Реджинальд по одному ему ведомым приметам угадал, что его супруге есть что сказать. И не ошибся.

— Постойте, — сказала она, и взгляд ее просиял. — А вспомните-ка тот привал, когда стрельба произошла?!

Она так посмотрела на мужа, что у того забрезжила какая-то неясная догадка… но так и не пробилась наружу. А вот Борисов — тот, похоже, ухватил эту самую догадку и потянул, потянул ее за кончик:

— Та-ак, миссис Гатлинг! Как будто я вижу, куда вы клоните…

Из коротких последующих реплик выяснилось, что Борисов не ошибся. Вивиан вернулась к уже звучавшей теме: о видениях, пережитых во время короткого сна, закончившегося безумием Марка и стрельбой Фогеля, теперь уже обоих покойников… Неужто ни у кого не было тоже неких причудливых видений, кроме Эйленса, который честно признался?..

— Ну, а ты сама-то? — воскликнул Реджинальд. — У тебя было что-то похожее?..

— Боюсь, да, — призналась Вивиан.

— А что же ты молчала?!

Вивиан призналась, что ей не хотелось усугублять и без того гнетущую обстановку, и она не стала говорить о тоннелях, подземельях и тому подобном, виденных ею во сне.

— Думала, так будет лучше.

Здесь всех как прорвало. Оказалось, многих посетили необычно сильные, странные, пугающие переживания, которые трудно выразить, описать — нечто бесформенное, но до отвращения реальное. Видимо, нечто подобное пришло и к Марку, на что он отреагировал с дикарской непосредственностью, а остальные, видя это, предпочли промолчать.

— Так-так, — сложно усмехаясь, произнес Борисов. — Ну вот вам и граница!

Не все его поняли, и он внятно, разумно разъяснил: граница между нашим миром и этим «затерянным» проявилась не в физической, а в психической форме. Нечто прошлось по подсознаниям людей, всколыхнуло, перевернуло их… и после этого экспедиция очутилась по ту сторону бытия.

— Где молчит радио, водится доисторическая живность и совсем иначе расположены созвездия… — пробормотал Реджинальд. — Великолепно! Ну и что же это за другая сторона мира?

— Понятия не имею! — откликнулся Борисов с воодушевлением.

Вивиан давно уже заметила, что Бродманн смотрит на русского топографа со все возрастающим интересом — и выражение лица биолога меняется в сторону саркастической улыбки… Не надо было быть семи пядей во лбу, чтобы догадаться: все это должно обратиться в какой-то особо въедливый вопрос. Именно так и догадалась Вивиан. И не ошиблась.

Бродманн перешел на французский:

— Простите, мсье Борисов, но…

Он недоговорил, так как Борисов быстро повернулся к нему.

— Простите, — повторил он, слегка передразнивая, — я с первой минуты встречи с вами тоже хотел сказать «но»!

Улыбка немца делалась все шире, шире… и наконец он воскликнул:

— Хорошо! Очень хорошо!

Вдруг быстро, недовольно заговорил по-немецки Шеффлер, но переводчик отмахнулся от него так пренебрежительно, что Реджинальд обомлел: до сих пор немецкая дисциплина сбоев не давала, а тут…

А еще удивительнее то, что магистр лишь нахмурился, покраснел и надулся, но проглотил выходку Бродманна как горькую пилюлю. Гатлинг переглянулся с Симпкинсом и понял, что и детектив безмерно удивлен. «Ничего себе?!» — говорил его взгляд.

— Да, господа! — воскликнул Ханс решительно. — И дамы, конечно, тоже, прошу прощения, миссис Гатлинг. Чего темнить, мы ведь прекрасно все понимаем! Предлагаю открыть карты полностью.

— Согласен, — кивнул Борисов. — Кто первый?

— Да хоть бы и мы. — Переводчик оглянулся на своих. Шеффлер сидел все такой же красный и надутый, прочие точно окаменели. Ясно было, что они не вмешаются. Дескать, пусть эти двое решают, а мы — как скажут. Наше дело сторона.

— Вы так вы, — согласился топограф и повернулся к Реджинальду: — Послушаем?

— С большим вниманием. — Реджинальд пересел поудобнее, приготовившись слушать.

Глава 9