Полное собрание произведений в одном томе

Он смотрел со смесью растерянности и свирепости — скроить такую гримасу надо постараться. С этим выражением он высказал нечто, на что радист ответил со сдержанным раздражением. Начальника это не устроило, он вновь настойчиво заговорил, и на сей раз к нему присоединился его заместитель. Вдвоем они насели на Платце.

Хантер тоже обратил внимание на малоприятный разговор.

— Что они там? Ругаются?

— Кто их знает. — Реджинальд поискал взглядом Бродманна.

Меж тем тевтонский спор разгорался, теперь в него втянулись почти все, за исключением Фогеля и еще одного, Хофбауэра. Но и они слушали спор с напряженно-мрачным видом, чувствовалось, что он их цепляет.

Зацепило и американцев.

— Что там у вас? — окликнул Реджинальд.

Видно было, что Бродманну не хочется отвечать, он невольно бросил взгляд на Ветцлиха, губы неприятно дернулись. Тем не менее он постарался улыбнуться:

— Что?.. Да так, мелочи жизни.

— Рация не работает, — вдруг сказал за спиной Гатлинга Борисов.

— Да, — еще раз покривился Ханс. — Техника, чтоб ее! Таскаем этот гроб, а он в нужную минуту отказывает.

— Бывает, — странно ровным тоном промолвил Борисов.

— Ха! — неожиданно осклабился Симпкинс. — А я-то все слышу: немецкая техника, немецкая техника!.. А она вон, смотри!

Он кивнул на хмурого Платце, который, бурча, упаковывал алюминиевый ящик обратно в рюкзак.

Все это опять же оставило смутное впечатление. Пустяк как будто, но лучше, если бы рация работала…

Реджинальд постарался стряхнуть шелуху невеселых мыслей:

— Ну что, идем?..

* * *

Шли дотемна. Этот переход оказался заметно полегче предыдущего, лес был намного более проходимый, да и воздух изменился: там он был противно-влажный, насыщенный испарениями, а здесь легкий, сухой, сам так и проливался в легкие. Негры Пьер с Полем приободрились, во всяком случае, шагали спокойно рядом с Хантером, вынужденным держать в руках стетоскоп и таинственно бубнить.

Так прошли километров десять. Ничего не менялось вокруг, и лес был все такой же тихий, даже чересчур — Йенсен с Бродманном успевали озираться, хмыкать озадаченно и делиться впечатлениями.

Гатлинг поинтересовался мнением биологов. Бродманн, чуть помедлив, ответил за обоих:

— Пустовато для такого леса. Животных не видно, не слышно. Странно. Не должно такого быть.

— Но оно есть, — со знакомым странным спокойствием вставил слово Борисов.

— Вот именно, — примерно с той же интонацией откликнулся Йенсен.

Реджинальд, конечно, угадал нечто недоговоренное во всех этих словах… но сам воздержался. Поднял голову, увидел, что вершины незнакомых ему деревьев в огромной высоте уже сливаются с подступающими сумерками… Темнело, надо сказать, стремительно, ночь точно проливалась в мир с неба — и десяти минут не прошло, как предвечерье обратилось в сумерки, а те во тьму.

И тут как раз вышли на опушку. Лес кончился.

Шеффлер проговорил краткую фразу, Бродманн перевел:

— Есть предложение остановиться на ночлег.

Никто не возражал.

Наскоро разбили лагерь, вскоре запылал костер, путники в ожидании ужина прилегли, блаженно вытянули натруженные ноги… Деятельный Симпкинс на дал покоя Бродманну, занявшись составлением караульного расписания: кому когда стоять на часах. В состав дежурных включили всех, за исключением Вивиан и негров, от которых все равно толку нет.

Реджинальд, вполуха слушая деловые разговоры, лежал, борясь с дремотой. Голоса людей изменились, стали глуше, будто бы все вдруг заговорили шепотом… Он улыбнулся этому, понял, что засыпает, и решил встать, что оказалось делом трудным.

«Ну, вот еще десять секунд, и встану. Ну, еще пять… Вот-вот, сейчас встану…»

И в этот миг он услыхал далекий, еле различимый вой.

Сон так и снесло! Реджинальд вскочил, слегка напугав подошедшую к нему жену.

— Что с тобой?!

Он подал ей знак молчать, напряженно вслушиваясь.

— Ты слышала? — спросил секунд через десять.

— Что слышала?.. Нет, ничего.

Реджинальд объяснил. К супругам теперь обратились все, разговор стал всеобщим.

Борисов нахмурился:

— Еще раз: какой звук, мистер Гатлинг?

Реджинальд объяснил. И спросил:

— Вы тоже слышали?

Борисов сделал сложное выражение лица — это было заметно даже в свете ночного костра.

— Теперь думаю, что да… А вот давайте-ка еще послушаем!

Все стихли.

Негромко потрескивали ветви в костре, и ничего больше не нарушало тишины. Все напряженно ждали, время текло… и вдруг где-то в страшном далеке, едва слышно, но несомненно донесся протяжный, злобный и тоскливый вой.

— Вот! — вскинулся Реджинальд. — Слышали?!

Мог бы и не вскидываться. Конечно, слышали все. Поля с Пьером аж затрясло, Пьер что-то пробормотал, и это не укрылось от Симпкинса:

— Эй, вы чего там?.. Эй, Ванденберг, что он лопочет?

Перевели. Выяснилось, что Пьер определил в этом вое голоса духов. Это они, духи. Они разгневаны. И они идут сюда.

— Зачем? — тут же спросил Реджинальд.

— Поработить нас, — прозвучал четкий ответ.

Реджинальд почему-то ждал ухмылок и насмешек в адрес дикарского разума, однако ничего подобного. Все молча и хмуро переглянулись.

Рев повторился все так же далеко, но ясно.