Полночный путь

Чтобы выехать со двора, трупы пришлось оттаскивать к тыну, в угол двора. Шарап и Звяга даже не заикнулись, чтоб снять доспехи, да и доспехи были паршивенькие, к тому же во многих местах посечены. Чем такие чинить, проще новые кольчуги сплести. Только мечи да топоры собрали — нечего хозяину прибыток оставлять. Во двор вышли женщины и младшие дети, пошли к саням, осторожно переступая через кровавые пятна на снегу. Когда уже выехали на лед, Звяга крикнул Шарапу:

— Чует мое сердце, добить надо было того татя!

Шарап промолчал в ответ.

После полудня встретился купеческий обоз, с передних саней махали, требуя остановиться. Шарап поднял руку, проорал, натягивая вожжи:

— Сто-ой!

Передние сани встречного обоза поравнялись с Шарапом. Купчина сидел на медвежьей шкуре, в пышной лисьей шубе, да и сани были изукрашены причудливой резьбой. Видя такое кичливое выпячивание роскоши, Шарап проворчал недовольно, вспоминая простецкую скромность Реута:

— Чего надобно?

Купчина, нисколько не чинясь, легко выскочил из санок, сделал пару шагов, разминая ноги, сказал весело:

— Здрав будь, добрый человек, и легкого тебе пути!

— Да мы уж вроде как приехали… — обронил Шарап, смягчаясь. — На Москву путь держим…

— На жительство, аль как?

— На жительство. Беженцы мы с Киева…

— С Рюриком не ужились, што ль?!

— Не ужились! Все лето против него на заборолах стояли…

— А на Москве чем заняться хотите?

— Торговлей промышлять будем.

— Ишь, беженцы — а торговлей промышлять… — не без уважения протянул купец. — Видать сурьезные беженцы, коль и сами выбрались, и добро прихватили… — насмешливо усмехаясь, он кивнул на сани: — Поди, на золоте сидите…

— Сидим! Да попробуй согнать нас…

— Да верю я, верю… На Москве свои дворы ставьте рядом с моим, вот и будет у нас начало купецкого ряду…

— А кого спросить то?

— А спроси Тугая.

— Чудное прозвище для купца… Так, скорее, татя прозовут…

Купец пропустил замечание мимо ушей, перешел к делу:

— Я вот чего тебя остановил: сказывают, шалят тут?..

— Отшалились… — неприветливо бросил Шарап. — На нас рыпнулись. Теперь уж остыли, поди…

Тугай махнул рукой, сказал:

— Вот я и говорю, сурьезные вы люди… Ну, бывай. Свидимся скоро. Я до Смоленска и обратно… — он легко вскочил в сани, еще раз махнул рукой.

Шарап проводил его взглядом, подумал: — "А не шибко кичлив… Показалось с первого-то взгляду…" Он слегка хлестнул вожжами по спине коренной, пристяжная взбрыкнула, но обе тут же перешли на плавную размашистую рысь. Позади залихватски засвистал Звяга. Шарап проворчал себе под нос:

— Уж скоро пятый десяток пойдет — а все как пацан…

Серые стены на фоне белесого, насупившегося перед метелью неба возникли неожиданно из-за поворота реки. Шарап натянул вожжи. С ним поравнялся Батута, и тоже остановил коней. Подъехавший Звяга протяжно присвистнул, сказал разочарованно:

— Эт што, и есть Москва?

— Похоже… — протянул обескуражено Шарап. — На постоялом дворе сказывали — двадцать пять верст… Как раз столько мы и проехали…

— У нас Любеч больше… — проворчал разочаровано Батута.

— Скажешь тоже… — откликнулся Звяга. — Любеч, старики сказывают, еще прежде Киева построился…

По самому верху холма тянулись стены, рубленные из вековых дубов, хмуро глядели бойницами приземистые стрельницы, но и стены уж больно были коротки, и стрельниц мало. Под стеной стояли добротные, окруженные высокими тынами избы и богатые терема посада.

Батута подметил:

— А посад-то — бо-ога-ат…

— Чего стоять? Поехали, што ль? — нетерпеливо сказал Шарап. — Щас смеркаться начнет…

Ехали по улице посада, пока не углядели самый богатый терем. Осадив коней перед воротами, Шарап вылез из саней, постучал в калитку рукоятью плети. Вскоре на дворе послышался хруст снега, спокойный голос осведомился:

— Кого принесла нелегкая?

— Не подскажешь ли, уважаемый, как нам проехать ко двору купца Тугая? — вопросил Шарап вежливо.

— Отчего ж не подсказать? Подскажу, коль ты добрый человек; ты как раз и стоишь уже у двора купца Тугая.

Калитка распахнулась — в проеме стоял невысокий, но крепенький мужичок, с коротко подстриженной на ляшский манер бородой. Он оглядел Шарапа, обоз за его спиной, после чего проговорил медленно:

— Только в отъезде нынче купец Тугай, я его управитель.

— Мы знаем, что он в отъезде, — терпеливо проговорил Шарап, — мы ж его встретили, когда он в Смоленск ехал. Не пустишь ли на постой? Нам бы пару дней перебедовать, а там мы свои терема поставим, если у вас можно готовые срубы купить?

— А чего ж не пустить? Коли вы Тугаевы знакомцы… У нас гостевая изба просторная…

Когда обоз втянулся на просторный двор, Шарап подозвал Звягу и Батуту, сказал:

— Пойдемте, сходим к воеводе? Объявимся, да поспрошаем; можа и за стеной для нас местечко найдется? Непривычно мне как-то без стены…

Батута пожал плечами, оглядывая богатое подворье:

— Купец не боится так жить, а ты чего забоялся?

Звяга проворчал:

— За спрос пока денег не берут, а объявиться воеводе требуется… — и, хлопнув коня по крупу, рявкнул: — Пацаны, распрягайте коней, да обиходьте их как следует!