Полночный прилив

– Его лицо отчеканено на новых доксах.

Ага.

Бугг встал на колени рядом со старой женщиной. Положил руку на холодный, изборожденный морщинами лоб и стал искать следы жизни.

– Урусан из клана Совы. Силу ей давала любовь. К внукам. Она ушла, но недалеко. – Бугг поднял голову и посмотрел шести детям в глаза – каждому. – Я слышу движение громадных камней, со скрипом открывается давно запертый портал. Там холодная глина, но не для нее. – Он глубоко вздохнул. – Я приготовлю тело для погребения по традициям нереков…

– Нам нужно твое благословение, – сказала девочка.

Бугг задрал брови.

– Мое? Я не нерек и вообще не священник…

– Нам нужно твое благословение.

Слуга помедлил, потом вздохнул.

– Хорошо. Но скажите, как вы будете теперь жить?

Словно в ответ на пороге раздались шаги, и грузная фигура ввалилась в комнатку, словно заполнив ее целиком. В молодом человеке явно сочетались черты и тартеналов, и нереков. Маленькие глазки уперлись в труп Урусан, и лицо молодого человека помрачнело.

– А это кто? – спросил Бугг. Движение громадных камней… Что здесь заваривается?

– Наш двоюродный брат, – сказала девочка; ее большие глаза с обожанием и мольбой смотрели на молодого человека. – Он работает в гавани. Его зовут Унн. Унн, это тот самый Бугг. Облачитель усопших.

Унн заговорил таким низким голосом, что его было еле слышно:

– Кто это сделал?

О финадд Герун Эберикт, на твой бессмысленный кровавый праздник явится незваный гость; и что-то говорит мне, что ты пожалеешь.

Главным достоинством Селуш из Вонючего дома, высокой и фигуристой, были волосы. Густые черные волосы, заплетенные в двадцать семь коротких косичек, торчали во все стороны, накрученные на оленьи рожки; картина получалась невообразимая. Ей можно было дать лет от тридцати пяти до пятидесяти – и разброс объяснялся замечательным мастерством в деле маскировки дефектов. Фиолетовые глаза – результат действия необычных чернил, собираемых из кольчатых червей, что обитали глубоко в песках пляжей южных островов, а яркость полных губ поддерживалась ежедневным применением несмертельного змеиного яда.

Она встретила Тегола и Шурк Элаль на пороге скромного жилища с неприятным названием, одетая в облегающие шелка. Тегола, помимо собственной воли, был вынужден оценить соски под блестящим одеянием – и не сразу поднял глаза, чтобы заметить ее встревоженность.

– Вы пришли рано! Я не ждала. Ох! Я вся на нервах. Правда же, Тегол, нужно же думать, прежде чем отчебучивать такое! Это мертвая женщина?

– Если нет, – ответила Шурк Элаль, – то у меня проблемы куда серьезнее.

Селуш подошла ближе.

– Такого отвратительного бальзамирования никогда не видала.

– Меня не бальзамировали.

– Ох! С ума сойти! Как вы умерли?

Шурк подняла безжизненную бровь.

– Даже интересно. Как часто ваши клиентки отвечают на такой вопрос?

Селуш моргнула.

– Ну заходите, раз пришли. Надо же, как рано!

– Милая, – сказал разумно Тегол, – до полуночи осталось меньше пары сотен ударов сердца.

– Именно! Видишь, до чего ты меня довел? Быстрее, заходите, нужно дверь запереть. Давайте! Так страшно на ночных улицах!.. Что ж, дорогуша, позвольте вас рассмотреть получше. Мой слуга, боюсь, был немногословен. – Она вдруг резко подалась вперед, чуть не уперевшись носом в губы Шурк.

Тегола передернуло; к счастью, женщины на него не смотрели.

– Вы утонули.

– Именно.

– В канале Квилласа. Сразу после Мясокрутки Уиндлоу, в последний день летнего месяца. Какого именно? Месяц Рыцаря? Наблюдателя?

– Предателя.

– Ага! Значит, у Уиндлоу необычно хорошо шли дела в тот месяц. Скажите, когда люди вас видят, кричат?

– Иногда.

– Со мной то же самое.

– А вам, – спросила Шурк, – делают комплименты по поводу прически?

– Никогда.

– Какая милая беседа, – торопливо сказал Тегол. – К сожалению, у нас не вся ночь в запасе.

– Да вот именно что целая ночь, придурок, – ответила Селуш.

– Ах да, верно. Так или иначе, Шурк – жертва Утопалок и, как выяснилось, заклятия неизменности.

– Ничего необычного, – вздохнула Селуш и пошла к длинному столу у задней стены комнаты.

– Тегол говорил о розах… – пробормотала Шурк, идя следом.

– О розах? Нет, дорогуша, что вы. Пожалуй, корица и пачули. Но сначала нужно разобраться с плесенью и мхом в ваших ноздрях. А потом – утулу…

– Что? – хором воскликнули Шурк и Тегол.

– Живет в горячих источниках Синецветских гор. – Селуш повернулась к Шурк, задрав брови. – Это женский секрет. Неужели вы никогда не слышали?

– Пробелы в образовании.

– Утулу – мягкотелый зверек, который питается через вертикальную щель – она у него вместо рта. Кожа покрыта ресничками, необычайно усиливающими ощущения. Реснички могут укорениться в слизистой…

– Погоди-ка, – вмешался ошеломленный Тегол. – Ты ведь не предлагаешь…

– Большинство мужчин не чувствуют разницы, но удовольствие увеличивается многократно, так меня уверяли. Я сама никогда не пробовала – утулу подсаживают навсегда, и его требуется, гм… постоянно кормить.