Поллианна взрослеет

Поллианна пребывала в растерянности. Многочисленные вопросы не давали ей покоя. Впервые в жизни она увидела воочию настоящую нужду. Ныне она лично знала людей, которым не хватает еды, которые одеваются в лохмотья и живут в темных, грязных и очень тесных комнатах. Естественно, ее первым побуждением было «помочь». Дважды она ездила вместе с миссис Керю к Джеми и очень радовалась переменам к лучшему, которые она могла наблюдать с тех пор, как «этот самый Додж» начал выполнять «то, что ему было предписано». Но для Поллианны это была капля в океане. Она видела на улице множество других, болезненного вида мужчин, несчастных и чумазых ребятишек – соседей Джеми. С наивной уверенностью девочка рассчитывала, что миссис Керю поможет им всем.

– Однако! – воскликнула миссис Керю, узнав, какую миссию на нее возлагают. – Ты что же, хочешь, чтобы я обеспечила всю улицу свежими обоями, краской и новыми лестницами? Скажите, пожалуйста! А еще чего ты хочешь?

– Ой, я еще хочу массу вещей! – с готовностью отозвалась Поллианна. – Ведь этим людям так много всего нужно. И как же приятно все это им предоставлять. Как бы я хотела тоже быть богатой, чтобы всем помогать! Но мне очень радостно даже оттого, что я рядом с вами, когда вы им помогаете.

Миссис Керю ахнула от изумления. Тем не менее, овладев собой, она принялась объяснять наивному ребенку, что у нее нет намерения что-либо делать ради неотесанных жителей «переулка Мерфи». К тому же учитывая тот факт, что она, собственно, не видит никаких причин, по которым она должна что-то для них делать. Никто, впрочем, и не в праве был от нее чего-то подобного ожидать. Она аннулировала все долговые обязательства жильцов и с исключительной щедростью – кто угодно подтвердит – привела в порядок условия в доме, где жили Мерфи (миссис Керю скромно умолчала, что дом принадлежит ей). Миссис Керю довольно подробно растолковала Поллианне, что существуют благотворительные общества с многочисленным персоналом, с эффективными программами и что это их задача – помогать бедным, но приличным людям, а она сама регулярно делает щедрые взносы в фонды таких организаций.

Правда, Поллианну это не убедило.

– Но я не понимаю, – не унималась девочка, – чем же лучше, чтобы такая масса людей объединялась для того, что каждому из них гораздо приятнее было бы сделать самому? Я бы, например, охотнее сама подарила Джеми хорошую новую книгу, а не обращалась бы за этим в какую-нибудь благотворительную организацию. Да и ему, я знаю наверняка, было бы приятнее получить подарок от меня.

– Очень возможно, – раздраженно сказала миссис Керю. – Тем не менее, для Джеми было бы полезнее получить подарок от группы людей, которые этим занимаются и знают, как следует правильно подобрать нужную книгу.

Этот спор завел их так далеко, что Миссис Керю упомянула даже не вполне понятные Поллианне понятия «пауперизации малоимущих», «порочной практики подачек» и «пагубных последствий неорганизованной благотворительности».

– Кроме того, – добавила она в ответ на растерянный взгляд сбитой с толку Поллианны, – вполне вероятно, что, если бы я предложила этим людям помощь, они бы от нее отказались. Помнишь, как миссис Мерфи не позволила мне послать им еду и одежду? При этом она охотно приняла помощь от своей соседки с первого этажа.

– Да, я помню, – вздохнула Поллианна, отводя взгляд. – Есть, конечно, вещи, которые я не могу понять. Но мне кажется несправедливым, что у нас так много всего, а у них ничего нет.

С течением времени, как ни странно, беспокоившие Поллианну чувства не только не утихали, но скорее обострялись, а ее вопросы и замечания, в свою очередь, усиливали моральные мучения миссис Керю. Даже попытка Поллианны применить игру в счастье» в этом случае завершилась, по ее собственному признанию, полным провалом.

– Не знаю, чему можно порадоваться в таком положении, в каком находятся эти бедняки. Что касается нас, мы, конечно, могли бы радоваться, что мы не такие бедные, как они. Но как подумаю о них, мне становится настолько за них обидно, что я вообще ничему не могу радоваться. Мы могли бы еще радоваться, что есть бедные потому, что мы можем им помогать. Но если бы мы этого не делали, в чем бы тогда была радость?

Не находилось никого, кто дал бы Поллианне обоснованный ответ на эти мучительные вопросы.

А миссис Керю, которую Поллианна беспрестанно донимала подобными вопросами, впадала во все большее отчаяние, преследуемая видениями и мыслями о Джеми – каким она его помнила, каким он мог бы теперь быть… Не облегчило ее состояния даже приближение Рождества. Стоило ей увидеть рождественские украшения, веночки остролиста с красными ягодами и елочную мишуру, как она вспоминала о пустом детском чулочке, что был бы подвешен у камина для подарков от Санта-Клауса, если бы Джеми был по-прежнему с ними.

Наконец, за неделю до Рождества она вступила в последнее, как ей казалось, сражение с самой собой. Решительно, хоть и не особенно радостно, миссис Керю дала необходимые распоряжения Мэри и вызвала Поллианну.