Полюби меня такой

Это последнее, что я помню от этого дня. Утром просыпаюсь в одной кровати с отцом раздетый и укрытый одеялом. С трудом поворачиваю чугунную голову и нахожу на тумбочке стакан с водой и таблетку от похмелья.

Марина

Общими усилиями раздеваем два храпящих тела. Ох, и хреново им завтра будет. Остаюсь ночевать у мамы. Не хочу спать в пустой квартире. Без Джейка там стало одиноко.

— Видно разговор с америкосами не заладился, — мама хмурится и печально смотрит на меня.

— Как думаешь, они смогут помешать свадьбе? — с надеждой на успокоение смотрю на неё.

— Уверенна, будут пытаться, — обнимает меня и гладит по спине. — Макс не даст вас обижать. Порвёт на британский флаг.

— Спасибо, мам, — обнимаю её в ответ.

— За что? — слышу, что улыбается.

— За то, что ты есть у нас, — улыбаюсь в ответ.

— Чем кончилась ваша ссора? — садиться за стол и берёт печеньку.

— Русская медведица оказалась сильнее американского гризли, — наливаю в чашки чай.

— Эти увальни никогда не могут устоять против русской силы, — смеётся, подвигая чашку к себе.

Поболтав о насущном, кормим своих малышей и расходимся спать. Долго ворочаюсь, не могу найти места. Не хватает тёплого тела сзади, крепкой руки на животе, горячего дыхания в затылок, ставших привычными ласок и бурного секса, оставляющего слабость. Мысли крутятся вокруг отношения его американских родственников ко мне. Что-же надо было ему сказать, чтоб они на пару с Максом так накачались? В груди защемило от страха. А вдруг они помешают, найдут причины отговорить? Что мне тогда делать? Как жить без него?

Не сумев заснуть, беру телефон и в мировой паутине ищу информацию о его семье. Много грязи в момент развода, выискивание любого дерьма, связанного с этой семьёй. Грязные заголовки статей: «Максим Орлов — крупный бизнесмен бросил семью ради русской проститутки», «Свадебный танец на инвалидном кресле», «Что останется сыну Максима Орлова, после развода», и так далее. Представляю, что там напишут после нашей свадьбы. Не поеду в страну гнилой прессы. Помучавшись ещё немного, проваливаюсь в бессмысленную муть.

Мне сниться холодная, сырая серость, продирающая до костей. Я в ней одна, мечусь напуганная до чёртиков. Сквозь туман проглядываю силуэт, кричу, бросаюсь к нему как к спасительному маяку. Движения даются с трудом, ноги раздвигают кисель из сизых сгустков. Я падаю, ползу, зову Джейка. Вокруг глухая тишина, давящая на уши. Громкий выстрел, разрезает это кошмар. Резкая боль в груди. Смотрю со стороны на расползающееся кровавое пятно, перекошенное непониманием лицо. Пытаюсь закричать, и только тишина из открытого рта, да кровь, стекающая струйкой.

Просыпаюсь, оглядываюсь по сторонам, и снова сырая серость с густым туманом, громкий выстрел и кровь, текущая из груди и рта, пропитавшая всё вокруг. Я падаю и просыпаюсь. Как день сурка по новому кругу.

Просыпаюсь утром разбитая, с больной головой. Ощупываю грудь трясущимися руками и облегчённо вздыхаю. Сон. Всего лишь сон.

Глава 10

Джейк.

Утреннее похмелье, это жопа. А утреннее похмелье с частичной потерей памяти — жопа вдвойне. Остаётся надеяться, что поведение на пьяный бубен не выходило за рамки приличия, и краснеть придётся только за демарш на четвереньках. Растворив таблетку в стакане, выпиваю залпом, передёргиваясь всем телом. Ну и гадость. Бужу отца для моральной поддержки, растворив его гадкую таблетку и подсовывая шипучий стакан к лицу. Перегаром воняет, пиздец. Стыдно выйти и посмотреть на наших женщин.

Отец со стоном отрывает голову от подушки, дрожащей рукой хватает стакан и с громким бульканьем заливает в утробу.

— Чтобы я ещё раз так нажрался? — хрипит, вытирая губы. — Кранты нам с тобой, сынок. Даша в гневе… страшно в общем. Она, когда орёт, волосы на всём теле дыбом встают, и тошнота к горлу подступает. А потом игнорит весь день и смотрит с укором. От этого всё ломить начинает.

— А если цветы, конфеты или безделушки из ювелирки? — пытаюсь как-то шевелить мозгами, чем вызываю ещё большую боль.

— Не прокатит, — качает головой, зарываясь пятернёй в волосы. — Принимает только физическим трудом. Была-бы весна, отправились мы с тобой на дачу к свекрови землю пахать. Ладно. Чего отсиживаться? Пойдём в душ и на плаху.

Крадёмся в ванные комнаты, а у самих поджилки трясутся. С кухни раздаётся шум и судя по голосам, именно там происходит ведьминский шабаш. Так и хочется вместо душа на выход бежать и лопатами снег у подъезда чистить, пока ведьмы не подобреют.

Постояв минут тридцать под контрастными струями, прихожу немного в норму. Тошнота отошла, хотя по словам отца — временно, дрожь в теле пропала, скорее всего тоже временно. Осталась слабость и зверский аппетит. Да. И стояк остался. Не берёт его утреннее похмелье.

На кухню идём с низко опущенными головами. Криков ещё нет, а волосы дыбом уже встают. Толкаю отца вперёд. Пускай принимает первый удар от своей злой жены, а меня может по касательной только заденет.