Полюби меня такой

— Как, как. Строила этих истеричных придурков, — вздыхает, размещаясь в кресле.

— Конечно. Ты у нас одна с железными яйцами между ног, — смеётся Вадька. — Не завидую твоему будущему мужу. Макс. Надеюсь у твоего крестника не только крепкие руки, но и нервы?

Дружный гогот заполняет стены гостиной, а Джейк недоумённо переводит взгляд с одного на другого. Мучать долго его не стали, рассказали, как мама рожать начала.

— Представляешь? Макс на костылях бегает в растерянности по квартире, хватает какую-то хрень, мама стоит посреди комнаты в выпученными глазами, и входит спокойная как танк Алёнка. И как гаркнет «Чего носитесь, как придурки?! Быстро оделись, воду с тапками в зубы и в клинику! Наталье Михайловне сейчас позвоню!», — Вадька в красках с мимикой расписывает весь процесс сборов.

Теперь к всеобщему ржанию присоединяется Джейк и с уважением посматривает на Альку.

— Нет пап. Плохая новость. Твой крестник Алёнку не потянет, — вытирает слёзы, пытаясь отдышаться от продолжительного смеха. — Но есть и хорошая. У тебя есть семь лет для поиска косолапого придурка.

Потом ужин, вечерние посиделки, куча воспоминаний и смеха, до коликов в животе. О случившимся не говорим. Об Андрее тоже. Я не спрашиваю, что с ним стало. Уверена, Макс сделал всё правильно. Так как должно быть. Он всегда будет делать как надо. Всегда будет той стеной, за которой спокойно всем.

Лёша засыпает у Джейка на руках. Он тянется к нему, получая в ответ внимание, отсутствующее у отца. Мне нравится смотреть на них. Джейк переносит его в детскую к Дине и укладывает на кровать. Осторожно подхватывает меня на руки и направляется на выход.

— Спокойной ночи, пап. Спокойной ночи, мам. Спокойной ночи всем, — не поворачиваясь, отвешивает опешившим родственничкам. — Я от вас съезжаю.

Вот так мы и стали жить вместе.

— Джей. Ты зачем маму шокируешь? У неё молоко из-за тебя пропадёт, — отчитываю американского засранца, спускаясь на руках в лифте.

— Лучше сразу всем объявить, что ты моя женщина и мы будем жить вместе.

— Ага. И свалить по-быстрому, чтоб люлей не огрести, — укладываю голову на крепкое плечо.

— И это тоже, — соглашается со мной. — Мне кажется твоя мама страшна в гневе. Так что пусть её отец успокаивает.

Дома Джейк перематывает мой бандаж плёнкой, аккуратно моет под душем, несёт на кровать, обкладывает подушками, и обняв пол ночи шепчет разные нежности, переходя с русского на английский, поглаживая руку и целуя в висок.

Глава 6

Джейк

Родители смерились с нашими отношениями и моим переездом. Алёшку временно переселили в детскую Ди, так что мы пока приходящие родители. Привязываюсь к нему всё сильнее, как и он ко мне. Не слезает с рук, когда мы поднимаемся к ним. Поездки в офис приходится отложить, и заниматься всю неделю обеспечением комфорта Рины. Все передвижения только на моих руках. Одну стараюсь не оставлять.

Состояние, практически здоровая, или претворяется. Мы ни разу не говорили о том, что произошло. Марина наотрез отказывается поднимать эту тему, но иногда, оставшись в одиночестве, остекленевшим взглядом смотрит в себя. Очень беспокоит меня этот взгляд. Молчит, улыбается, а что на душе — не разберёшь.

Застал её за этим, вернувшись из ванной, где задержался для процедуры по поддержанию здоровья. В общем дрочил, как подросток. А что остаётся делать, когда круглые сутки тискаешь любимую женщину, а член приходится завязывать узлом. Яйца от воздержания опухли и скоро станут размером с шары для боулинга. Но я же мужик. Держусь. Моей постоянной униформой стали широкие домашние штаны. И прятать проще и не жмёт.

Вадим взял отпуск и помогает Дарье с детьми, а Алька задвинула кружки, секции и постигает азы поварского искусства. Всё возвращается к размеренной, спокойной жизни. До сегодняшнего вечера.

— Даш! Даша! Кажется, Тыква рожает! — истерично орёт отец.

— Ну посиди с ней, погладь! У меня котлеты на сковородке! — перекрикивается Дарья с кухни.

— Даш! Она решила делать это на твоём любимом диване! — всё ещё пытается выудить с кухни жену. — Пиздец тебе, Тыковка. Мама так любит этот диван.

Тыква — жуткая, злая собака породы алабай. Когда я здесь поселился, ходила за мной по пятам и рычала каждый раз, как я приближался к продуктам. Через два дня я стал её лучшим другом. Правда пришлось угостить втихаря от всех здоровенным стейком. Теперь, каждый раз, как я иду есть, она садиться рядом и подмигивает в надежде на повторение. Так что путь к сердцу Тыквы идёт через желудок.

— Ничего. Купишь новый, — Дарья влетает как ураган с тазиком с водой, полотенцами и каким-то лекарством в шприцах. — Аля! Застели вольер! Вадим, отдай Дину Максу и иди помогай!

Пять часов мы принимали роды. Вернее, принимала Даша, обтирала водой и передавала Вадьке в сухое полотенце. Рине достались шприцы, которые она вгоняла в холку каждому щенку. Алёнке досталась самая ответственная роль, перенести в вольер и уложить на грелки. После родов тыква доверила мне перенести свою измученную, шестидесятикилограммовую тушу к щенкам.