Полёт в ночи

Но Гриша был сух и краток. Не только с Иваном. Со всеми. Сейчас перед ним стояла другая задача. Лишь однажды вскользь спросил Ваньку о своей невесте. Тот понял, что Гриша ничего не знает. Стоит ли рассказать ему? Нет, не мог Ванька рассказать о расстреле. Он сказал, что видел Зою как-то, и что родила Григорию сына. Гриша был счастлив, и поклялся найти Зою с ребёнком, чего бы это ему не стоило. После этого известия он воспрял духом, и с большим рвением принялся за дело. Очередная диверсионно-партизанская операция должна была состояться через неделю, план требовал доработки, и товарищи с головой ушли в работу.

Наконец всё было готово. Задача состояла в следующем: второго апреля в 5.35 утра на полустанок Инкерман-1 в Балаклавском районе прибывал состав с боеприпасами из фашистской Германии. Необходимо заминировать железную дорогу в ста метрах от станции, где дорога делала изгиб и проходила в аккурат под четырёхметровой насыпью. Именно этот участок дороги, протяжённостью примерно тридцать метров, не просматривался со стороны немецкой военной части, развёрнутой вблизи полустанка. Разведкой было установлено, что в части служит порядка пятидесяти солдат, поэтому не исключалось, что за партизанами будет организована погоня. Уходить после взрыва предполагалось через инкерманские штольни – древние пещерные сооружения, построенные около пятнадцатого века нашей эры, представляющие собой сеть подземных лабиринтов, проделанных отчасти в скалах, отчасти под землёй. В древности здесь находились кельи монахов, а теперь в штольнях располагались склады боеприпасов. Во время осады Севастополя в части штолен был подземный город с фабриками, школами и больницей. Маршрут, по которому подрывникам предстояло уходить с задания, несколько раз был опробован и изучен. Лучше всех в катакомбах ориентировался Григорий. Знал без карты, где тупики, где тайные ходы, где лазы. В минно-подрывном деле спецами были Егор и Макар, бывшие курсанты мореходного училища, одногруппники Гришки. Все они покинули свои военные суда перед выводом флота из Севастополя. Все вместе вступили в партизанский отряд. Четвёртым напросился Иван, хотя брат был против. Знал Гришка, что тот на дело идёт потому, что с ним хочет быть, с Григорием. Знал Гриша, что братик его смелостью не отличался, видел, что страшно ему. Поэтому и не хотел брать. Но сдался.

Пошли вчетвером. Уже в пять часов были на месте. Действовать надо было быстро. "Противопоездная" мина была собрана на месте и установлена на рельс, заряд забит глиной. Гул приближающегося состава был слышен всё ближе и ближе, и тут, в нескольких секундах от неминуемого взрыва, потрясшего своею мощностью городок Инкерман и окрестности, ребята были замечены немецким патрулём.

Ещё за три секунды до взрыва в спины убегающим подрывникам полетели пули. Егор и Макар упали замертво в двадцати метрах от железной дороги, успев, наверное, услышать грохот разрывающейся мины и скрежет покорёженных цистерн. Дело сделано, покойтесь с миром, герои. За плотной стеной из песка, щебня и камней, взметнувшейся на десять метров ввысь после взрыва, братья Рябинины успели скрыться в катакомбах. Осколками снаряда Григорию разворотило бедро, от чего бежать он не мог. Ванька взял его за подмышки и поволок вглубь подземного каземата. Предательски тянулись за ними кровавые следы. Слава богу, что в свете фонаря они были едва различимы. Времени не было. Сзади были слышны приглушённые голоса фрицев. Скоро их догонят. Григорий тяжело дышал и держался за ногу. Мысли в голове Ивана лихорадочно перескакивали с одной на другую, но времени на раздумья оставалось не больше двух минут. Иван глубоко вздохнул и сосредоточился. Призвал на помощь высшие силы, вспомнил бога и горячо помолился как мог. И тут наступила ясность.

Он резким движением оторвал рукав от своей рубахи и перевязал туго рану на ноге брата. Теперь она не кровоточила. Затем поднял с земли здоровенный тяжелый булыжник, поднял его над головой и… уронил себе на левую стопу. Сквозь тряпичный ботинок просочилась свежая кровь. От пронизывающей боли в глазах потемнело, из горла вырвался крик. Это был конец. Немцы приближались. Уже можно было явно различать незнакомую речь. Сколько их было? Пять, десять? Но было ясно: скоро он их встретит лицом к лицу.

– Уходи, брат. Я их задержу. Двоим нам не спастись, – сказал Иван шёпотом. Григорий поднялся на обе ноги, превозмогая боль, и тихо заговорил, делая вынужденные паузы между словами:

– Я всегда знал, что ты у меня настоящий Человек, что ты сильный, что ты…

– Быстрее, – прервал Иван, и повёл Григория в сторону овального лаза. Перед тем, как подтолкнуть Гришу в чёрную узкую щель, Иван ремешком пристегнул к голове брата фонарик, и, убедившись, что тот крепко прилегает ко лбу, в последний раз крепко обнял брата и сказал:

– Прощай!

– Нет! – задыхаясь шептал Гриша. Мы вместе должны умереть.

– Нельзя нам вместе. Ты нужен нашим. У тебя есть Зоя, есть сын. Ты должен найти их. Ты должен идти, уходи, прошу тебя! И прощай.