Полярный конвой. Пушки острова Наварон

За ними проглядывали неясные очертания крутых склонов гор. Они преодолели первый этап! Они увидели первый проблеск удачи.

«Ну что там, – думал Меллори, – ну клиф, ну переправа через море.. Ерунда! Самое немыслимое счастье, что мы достигли этой высокой цели – единственного места, где немцы не поставили часовых. Потому что взобраться на клиф невозможно. Невозможно... А мы – здесь».

Меллори развеселился. Это веселье захлестнуло его. Он напрягся, спружинил ногами, оперся ладонями о влажную холодную землю, приподнялся по пояс над поверхностью клифа и замер от неожиданности. Застыл, как большой камень под его руками. Сердце забилось где-то возле горла.

Один из валунов сдвинулся в сторону. Сомневаться не приходилось. Высокие сапоги, длинная шинель с непромокаемой накидкой и каска – все слишком знакомо.

«Черт бы побрал Влакоса! Черт бы побрал Дженсена!

Черт бы побрал этих всезнаек, которые сидят дома в безопасности! Этих ученых мужей из разведки, которые дают людям неверную информацию и посылают на верную смерть! – Тут же Меллори ругнул и себя. – К такому нужно быть готовым всегда».

Часовой передвинулся еще на четыре-пять шагов в сторону, слегка повернул голову, вслушиваясь в высокий протяжный вой ветра, выискивая в нем звук, заставивший насторожиться.

Меллори пришел в себя. Сознание лихорадочно заработало. Десять против одного, что часовой услышал, как он карабкался. Меллори безоружен. Вряд ли был смысл вступать в борьбу с вооруженным и сохранившим силы человеком после такого восхождения. Оставалось только спуститься вниз, в расщелину.

Очень медленно Меллори сполз с края клифа. Он знал, что часовой мог уловить его движение совершенно непроизвольно. И тогда. . Тогда конец. Меллори понимал, что его силуэт отчетливо выделяется на фоне темного края пропасти.

Смягчая каждое движение и затаив дыхание, Меллори почти незаметно спускался вниз. Силуэт немца уже маячил слева от Меллори в каких-нибудь пяти ярдах. Но часовой все же глядел в сторону, потому что в лицо бил ветер. Это спасло Меллори.

Когда он сполз с клифа в расщелину и повис на кончиках пальцев, к нему придвинулся Андреа.

— Что случилось? – шепотом спросил он.

– Часовой. Что-то услышал и насторожился, – шепнул

Меллори. Руки его затекли от напряжения.

Неожиданно он отпрянул от Андреа, пригнул голову и прилип к скале. Андреа сделал то же самое, почти независимо от Меллори. Луч света, сильный и ослепительный для привыкших к темноте глаз, заметался, зашарил по выступу клифа. Немец с фонариком в вытянутой руке методически обследовал край пропасти. По лучу Меллори определил, что немец двигался футах в двух от края.

Часовой не хотел рисковать. Идти по краю осыпающейся, предательской кромки клифа было опасно. Его могли схватить за ноги две сильные руки и сбросить на четыреста футов вниз.

Луч приближался медленно, но неумолимо. Крутой обрыв не мог спасти смельчаков – укрыться негде. Меллори стало ясно, что немец не просто подозрительный.

Немец знает, что здесь кто-то есть. Он не прекратит поисков, пока не обнаружит, кто же это. Пока не обнаружит их.

А они ничего не могли сделать... совершенно ничего.

– Камень, – прошептал Андреа, наклонившись к Меллори, – вон там, сзади него.

Осторожно и быстро Меллори ухватился за край клифа.

Земля, только земля – корни трав да мелкие камешки. Под руку не попадало ничего. Хоть бы обломок мрамора! Он скорее почувствовал, чем увидел, как рука Андреа протянулась к гладкой поверхности костыля. Тонкий шарящий луч был всего в футе от него. И даже в этот отчаянный момент Меллори не мог не разозлиться: ведь у него за поясом оставалась пара неиспользованных костылей. Он совсем забыл о них.

Он размахнулся, бросил костыль в темноту. Секунда.

Другая. Они тянулись слишком долго. Меллори подумал уже, что промахнулся. Луч был всего в дюйме от плеча

Андреа. Но тут раздался резкий металлический звук. Луч на секунду замер. Резко метнулся в сторону. Бесцельно зашарил в темноте, пытаясь обнаружить источник звука.

Потом опять замер ненадолго. И вот уже луч методически обшаривает валуны слева от Меллори и Андреа.

Не обнаружив ничего подозрительного, часовой побежал туда, скользя и спотыкаясь в спешке. Карабин его стукался о фонарь, Звук этот – металла о металл – слышался отчетливо. Он не пробежал и десяти ярдов, как Андреа появился на гребне клифа. Большая черная кошка бесшумно проползла под прикрытие валуна, слилась с тенью и исчезла...

Ярдах в двадцати от них луч фонарика боязливо обшаривал валун за валуном. Андреа дважды ударил рукояткой ножа о камень. Часовой резко повернулся и снова неуклюже побежал назад. Полы шинели развевались. Фонарь болтался у пояса. В его свете Меллори успел увидеть белое, напряженное от страха лицо с широко раскрытыми глазами.

Кто знает, какие панические мысли, невероятные и ужасные, пронеслись сейчас в голове немца. Шум на вершине клифа. Звяканье металла о валуны. Напряженное ночное бдение. . Страх и чувство одиночества, несомненно, рождались в нем здесь, на враждебной земле.

Меллори почувствовал какое-то сострадание к нему.