Поляков

С суточными сводками покончено. Просмотрены и телеграммы. В раскрытом большого формата блокноте с чёрным грифом на каждом листе: «Председатель Государственного Комитета по делам металлургии и топлива Совета министров СССР» (в этом месте Александр Бек оговаривался, что он выдумал все названия учреждений и имена действующих лиц, кроме, разумеется, тех, которых бессмысленно было прятать за псевдонимами, — Сталина и Орджоникидзе, к примеру. — В. Б.) сделано несколько записей, — этими вопросами Александр Леонтьевич в течение дня ещё будет заниматься. Из стола он вынимает папку с материалами о внедрении автоматики в металлургию. Вскоре он погрузится — в который уже раз — в изучение графиков поставки оборудования, графиков монтажа, пуска, освоения, опять будет звонить, вникать в каждую мелочь, нажимать на Госплан, на машиностроительные министерства, вызывать своих помощников, давать им поручения.

На круглом столе, что стоит у стены рядом с книжным шкафом, заполненным томами Технической энциклопедии, толстыми справочниками по чёрной и цветной металлургии, минеральному топливу, химии, геологии, аккуратно сложена пачка газет. «Правду» Онисимов внимательно прочитывал дома, — прочитывал, задымив первой сигаретой, — «Известия» и «Комсомолку» просматривал в машине, когда ехал на работу. В служебном кабинете его ждали другие московские газеты. Здесь же на круглом столе высилась пачка ежедневной прессы промышленных районов — газеты Донбасса, Днепропетровщины, Урала, Закавказья, крупнейших индустриальных центров Сибири и Дальнего Востока. Вся эта местная печать уже проработана секретариатом, подготовлена для Онисимова — цветными карандашами отмечено всё, что может его заинтересовать. Рядом лежат реферативные журналы Академии наук и присланные Институтом информации переводы статей из иностранных технических журналов (Онисимов владеет лишь английским). Сюда же кладутся новинки Металлургиздата и Углеиздата. Ни одна книга, ни один журнал не убираются с круглого стола, пока это не сделает сам Онисимов».

Александр Степанов в своей работе «Поляков. Другими глазами» пишет: «В деятельности Полякова изначально проявлялись качества руководителя, которые были присущи именно ему и повторившиеся в других первых управленцах ВАЗа лишь частично. Они становились предметом восхищения, легендами, о которых любят вспоминать вазовские ветераны. Видимо, это единственный в истории АВТОВАЗа генеральный директор, которого не только по фотографиям знали в лицо и регулярно видели в цехах рабочие и служащие завода. Первый генеральный директор имел привычку своими ногами (очень, кстати, больными) инспектировать завод. Ненавязчиво, глазами, паузой в разговоре обращал внимание на брошенную ветошь, не по технологии поставленную тару. Видимо, работников завода нужно было приучать к культуре производства, но должен ли это делать лично генеральный директор?»

Анатолий Анисимович Мельников, работавший тогда на сборочном производстве, рассказывал, как в 1971 году, когда «Шасси-4» только запустился, а автоматическая линия «Бурр» работала с перебоями, ему и его коллегам приходилось ликвидировать неполадки прямо на ходу. Так вышло, что напарник Мельникова заболел и он попал в трудное положение, линия сбоила. Заготовки кончались, и Мельникову приходилось бегать по всей сорокаметровой линии.

И вдруг он увидел высокую сутулую фигуру Полякова, что стоит около контейнера с заготовками и молча перекладывает детали в приёмное устройство линии. Как только генеральный директор увидел, что наладчик наверстал темп, как только показался бегущий навстречу начальник цеха, то спокойно попрощался с наладчиком и сделал строгий выговор его начальнику, заставив и его взяться за заготовки: «Сами становитесь и кидайте, если не можете организовать работу. Я же не могу здесь до вечера стоять».

Подоспел начальник участка, стали говорить о распределении рабочих мест… Мельников вспоминал об этом так: «Короче, разошлись все, а я как был один, так и остался. Что, с глубоким смыслом история?»^{104}

Эта история действительно полна важного смысла. Вернее, она может послужить поводом к массе рассуждений.

Никто не сомневается в том, что Поляков никогда бы не использовал подобное происшествие в целях личной рекламы, как сказали бы сейчас, — для «популизма».

Это противоречило его характеру, да и время было другое — иная иерархия руководства, иная система взаимоотношений на производстве. Точно так же нет сомнений в том, что реальная обстановка на заводе требовала ежедневного контроля, но тут вступает давний армейский принцип. Генерал не бежит в атакующей цепи с винтовкой наперевес. Его могут убить, и гибель его поведёт к непредсказуемым последствиям.