Полет ворона

«Есть группа людей, которые искали способ объединить великие дома. Эта группа существовала много лет, тихо работала, чтобы объединить народы». И Дамиен был одним из них. Еще и лидером.

— Потому ты созвал собрание великих домов? — спросила Селена.

— Отчасти. И потому что мы не могли больше отрицать угрозу от командира Ориона и империи. Я надеялся, что приближение империи поможет объединить великие дома, но не осознавал, что ненависть и жадность проникли так глубоко, или что дом Рейвенвуд и дом Фриер уже заодно с империей.

— Ты не боишься за свою жизнь?

— Боюсь, — он посмотрел на огонь. — Хотя мое положение великого лорда меня защищает. А остальные… — он постучал пальцем по колену. — Некоторые отдали жизни ради дела.

Селена поежилась, несмотря на тепло в комнате. Люди, которых посчитали частью этой группы, умерли. Ее мать приказала сбросить мужчину со стены Вороньего замка в прошлом году. Дом Фриер сжег еще троих.

Дамиен перестал постукивать пальцами и задумался.

— Снаружи это соглашение между великими домами. Но внутри настоящее единство между народами требует работы великих лордов и людей сообща. Генерал командует армией, но сражаются солдаты. Потому существует коалиция, и потому там не только я и Каяфас. Это соглашение, которое стирает границы и включает людей со всех земель, не только лордов и леди великих домов. Мы росли годами. Коалиция теперь достаточно велика, чтобы они смогли подняться вместо великих домов.

— И убрать наши дары, — глаза Селены сверкнули, она вспомнила слова матери.

Дамиен покачал головой.

— Такой цели у нас нет. Мы хотим единства. Мы хотим работать с великими домами, если возможно. Свет не просто так дал дары семи семьям. Дары, чтобы помогать всему народу, а не только семье.

Селена отвела взгляд. Он озвучил сомнения, которые скрывались в ней с начала обучения хождению по снам: что женщины Рейвенвуд хоть и говорят, что помогают горному народу, помогали только себе.

— Великие дома сильны, когда силен народ, — отметил Дамиен. — И мы можем помочь нашему народу стать еще сильнее дарами от Света.

В дверь постучали, перебив их разговор.

— Да? — Дамиен взглянул на дверь.

Страж заглянул в кабинет.

— Стюард Бертрам хочет поговорить с вами, милорд.

Дамиен встал.

— Да. Я его ждал. Скажи ему, что я скоро приду, — он повернулся к Селене, когда страж ушел. — Прости, что не вышло поговорить дольше. Еще одно, пока я не ушел. Твой отец верил, что ты и твой дар можете помочь объединить великие дома и их народ, — он обошел стол и опустил ладонь на ее плечо. — Я все еще изучаю тебя. Но доверие твоего отца — твое преимущество. Надеюсь, ты понимаешь, что то, что я рассказал тебе о коалиции, значит, что и я тебе доверяю, хотя твой дар…

— Мой дар?

— Мы еще не узнали, что твой дар может. Ты дважды помогла мне во снах, но…

Ох. Она видела нерешительность в его глазах. Тень все еще оставалась в его разуме насчет ее дара.

— Из-за того, как его до этого использовали, — тихо сказала она.

Он опустил руку.

— Да.

Он хотя бы был честным.

— Но разве мой брак с тобой не связал меня сразу же с твоей коалицией?

— Отчасти. Я предпочел бы, чтобы ты присоединилась по своей воле.

— А мой дар?

— Мы продолжим искать другие пути использования твоей силы.

Она смотрела ему в глаза.

— Думаю, я хочу узнать больше о своем даре перед вступлением.

Дамиен склонил голову и убрал руку.

— Понимаю. И я рад помочь, чем смогу.

Он знал, что предлагал? Он был готов впустить ее в пейзаж сна проверять ее дар? И она согласилась бы на такое?

Он дошел до двери и оглянулся.

— О, и еще одно. Ты не хотела бы присоединиться ко мне завтра утром? Я хотел бы кое-что тебе показать.

Селена приподняла брови.

— У меня нет дел на завтра. Думаю, я могу присоединиться.

Он улыбнулся.

— Чудесно. Это связано с моей семьей, и я хотел бы этим поделиться с тобой.

Ее сердце забилось быстрее. Что это могло быть?

— До встречи, Селена.

— До встречи, Дамиен.

Дверь тихо закрылась, и Селена сидела в тишине, огонь догорал, а снег продолжал падать.

«Свет не просто так дал дары семи семьям. Дары, чтобы помогать всему народу, а не только семье». Слова Дамиена были схожими с теми, что он сказал в ночь бала в Вороньем замке: дары были даны для помощи людям. И даже лидеры без даров могли служить народу жертвами и любовью.

«А мой дар? Я не хочу никому вредить своей силой. И я могу быть лишь в одном разуме», — она склонилась и опустила голову на ладони. Да, она приносила покой во сны Дамиена. Но он был один, и сон был один. Ее дар годился только на это? Но…

Она подняла голову. Разве это было важно? Если слова Дамиена, сказанные месяцы назад, были правдой, то она могла служить народу жертвой и любовью.

Она смотрела на свои пальцы. Она уже была знакома с жертвой. Но любовь? Как она могла любить свой народ и дальше, когда уже не была в Вороньем замке? Могла ли она любить народ тут, на Северных берегах? Чем вообще была любовь?

Селена встала и пошла к двери.

«Мне нужно узнать больше. Больше о своем даре. Больше о Свете, который дал мне этот дар. Больше о себе».

24

— Вороненок, — прошептал холодный голос.